Горящие вишни

В мире осталось не так уж и много людей, к которым Кацухиро мог прислушиваться так же, как к своему слуге. Того в молодости был воином из северных провинций и одним из участников мятежа, что поднял сегун Амояси, некогда верный генерал предыдущего Императора. Кацухиро принимал участие в подавлении восстания и с Того они встретились на поле боя. Их битва была долгой и жаркой. Молодой повстанец оказался неробкого десятка и долго сопротивлялся старому и искушенному в военном деле мхаграю до прибытия подкрепления. Кацухиро пришлось отступить, чтобы сохранить жизни себе и своему отряду. Та война была долгой и кровопролитной. Амояси грабил и разрушал, присваивал себе как крестьянские земли, так и богатства аристократов, которые поддержали его начинания. Когда стало ясно, что обещания сегуна оказались ложью, многие начали обращаться против своего предводителя.

Их следующая с Того встреча произошла намного раньше, чем ожидал Кацухиро. Той же ночью бывший оппонент прокрался в лагерь и нашел палатку мхаграя. Он смиренно сложил оружие и присягнул богородному на верность, поведав о планах сегуна и местонахождении его ставки. С этими сведениями мятеж был подавлен всего за неделю. В жарком бою новоиспеченный помощник был ранен и навсегда потерял былую ловкость. Мхаграй в благодарность не стал раскрывать мятежного прошлого Того и взял его к себе в услужение.

С тех пор минуло много десятков лет. Того состарился, но все также верно соблюдал свою клятву. Он оказался человеком чести, которой не могут похвастать даже некоторые мхаграи. Его чутье уже неоднократно помогало мастеру в обыденных и военных делах.

И если Того говорил, что грядет нечто скверное, к его словам стоило прислушаться.

– Дело-то обычное, – согласился слуга. – Да только нынче все иначе. Войска шли не по главным трактам. Они не хотели наводить паники на мирный люд, говорю я вам. Обычно же как бывает? Гонцы трубят во все стороны о том, что армия Императора отправилась на учения. Теперь же ни словом, ни духом не обмолвились. Неспроста все это, баг’шан.

Кацухиро остановился перед входом в дом и посмотрел на последние лучи заходящего солнца. Двор погружался в сумерки, и лишь свет нескольких ламп, вокруг которых роились ночные насекомые, освещал лица мужчин.

– Благодарю тебя, друг мой. Можешь быть свободен на сегодня.

Того низко поклонился:

– Доброй ночи, мастер.

Оставив сандалии перед входом, мхаграй прошел в банную комнату. Теплая вода дарила умиротворение и прогоняла тревожные мысли. Треск углей в жаровне успокаивал и вселял в сердце уют и безмятежность. Кацухиро позволил себе задержаться в глубокой деревянной бадье подольше. Он все чаще задумывался о том, что устал от бесконечной войны. Размышления о волнительных наблюдениях настоятеля храма и вестях от Того отступили. Однако покой длился недолго. Взамен всплыли давние думы, что терзали Кацухиро не первый год.

Все больше ему казалось, что изначальный Путь мхаграя заключался далеко не в сражениях и воинской чести. Учение родилось задолго до Великого Раскола, и первые мхаграи были сродни монахам. Упоминаний об этом почти не осталось. А те, что сохранились, наверняка находятся в запретных библиотеках былого храма мхаграев в Серых горах. Там, где ныне живут предатели, которые исковеркали само понятие Пути, превратили его в удобную легенду, чтобы оправдать насилие и жестокость. Истинный мхаграй стремится к смерти. Она – неотъемлемая часть Пути. Лишь человек, живущий сегодняшним днем и готовый к встрече со смертью, может стать настоящим мхаграем. У такого воина нет цели, нет желаний и стремлений. Есть только Путь и жажда сослужить службу владыке.

Однако затем появился тот, кто предал древнее учение и превратил мхаграев в извращенную секту убийц и истязателей…

В двери банной комнаты тихо постучали.

– Мастер, я накрыла ужин.

Кай Си. Бойкая девчушка с каждым годом все сильнее становилось чем-то большим, чем ученицей. Временами Кацухиро ловил себя на мысли, что относится к ней как к дочери. Мхаграй часто мог быть недоволен ее поведением, однако не мог гневаться на девочку, как гневался в былые времена на прошлых учеников. Наверное, пару сотен лет он никого не тренировал, будучи искренне убежденным, что учение мхаграев должно умереть вместе с памятью о нем. Те воины, которые теперь называли себя так, позорили Путь и его догматы.

Все изменилось с появлением в жизни Кацухиро этой маленькой, брошенной всеми девочки…

– Я буду ждать вас, баг’шан.

Упертая и непочтительная. Кацухиро вздохнул, взволновав остывшую воду, и коротко ответил:

– Скоро буду.

За дверью послышались тихие шаги ученицы. Ей вторил семенящий топот енота. Зверек, которого она спасла год назад из силков браконьера, неотступно следовал за девочкой. Кацухиро с удивлением обнаружил, что дал подопечной уговорить себя оставить малыша. Того еще долго потешался над Кай Си и мастером. Не каждый день доводилось видеть, как древнего богородного облапошивала маленькая девчонка.