Горящее небо Аорна

Чего Максим, однако, не учел, так это прямоты метиса. Когда тот поначалу отказал, надлежало продолжить разговор потом, и все бы получилось. А сейчас… Савиш пожал плечами, отставил свой стакан и потопал к командиру сквадрона. Тот, выслушав, — к командиру базы. Максиму б убежать, но он замешкался. Коммандер взяла микрофон.

— Лейтенант Борюш, ко мне! — велела.

Пока он шел, сопровождаемый взорами пилотов, Вишева успела рассказать собравшимся о просьбе Борюша.

— Всего за две недели лейтенант проникся мыслью, что вполне освоил Рейнджера и готов лететь — но не на спарке, а на одноместном самолете, — коммандер усмехнулась. — Даже без инструктора. Какой смельчак!

В столовой раздались смешки.

— Ты готов лететь? — спросила Вишева, когда он доложился.

— Так точно, мэм, готов.

— Не сдашь назад? Не будешь умолять меня перенести твой вылет на потом, после победы? Как танец перенес?

— Не буду, мэм. А что до танца… — он на мгновение задумался. — Поскольку празднуем победу, то я станцую. Но не то убожество, которое придумал мне продюсер, а благородный дариш. Музыка найдется?

Возникла пауза, пока в магнитофоне прогревались лампы, а сержант из аэродромной обслуги искал подходящую бобину с магнитной лентой. Тем временем в столовой все застыли в ожидании интриги. Дариш — парный танец, без партнерши невозможен. Десяток девушек из персонала базы, допущенные в компании кавалеров-панков, замерли в тревоге. Кого из них надумал пригласить Борюш, и как на это отреагирует их кавалер? Кое-кто горел готовностью отказать «тому самому» Борюшу из Аюшей, продемонстрировав тем самым верность спутнику.

Наконец, в столовой раздалась мелодия. Максим торжественно приблизился к Вишевой-Даушевой и церемонно поклонился.

— Мэм! Окажи мне честь.

У генерала-дамы аж челюсть поползла от удивления. А еще — от наглости Борюша.

— Я? Да ты в своем уме?! С тобой?

— Почему б и нет? — он сделал вид, что не понимает изумления. — Сама же пожелала, чтоб танцевал.

Вишева побагровела. Кто знает, чем бы это кончилась, если б не вмешался командир крыла, сидевший за столом напротив:

— Станцуй, коммандер! Ты же хорошо умеешь. Покажи актеру, что летчики не хуже, чем они.

Пилоты в зале закричали одобрительно и стали хлопать. Их энтузиазм в немалой степени был подогрет вином. Понимая, что прижата к стенке, коммандер встала, сверкая гневными очами.

— Тебе я это не забуду! — вполголоса пообещала лейтенанту.

— Мне много раз уже твердили, что я — незабываемый мужчина, — ответил он и ловко подхватил ее под локоток. — Поверь, я замечательно танцую — тебе понравится.

Последние слова он произнес в движении, нисколько не соврав. Местный дариш был копией земного вальса, разученного еще в Суворовском. Воспитанников там учили танцевать, а Максим, вдобавок, здесь особо успевал. Однажды был приглашен на новогодний бал у Президента. В дарише от дамы требовалось всего лишь подчиняться направляющим рукам партнера, шустро переставляя ноги в такт музыке. И хотя армейские ботинки — не туфельки принцессы, кружились оба гармонично.

— Не коробит, что тебя ведет мужчина? — поинтересовался он у Вишевой.

— Пятнадцать лет я в ВВС, — усмехнулась коммандер. — И весь генералитет над мной — мужской.

— Но я всего лишь лейтенант.

— Не дерзи! Допрыгаешься! Посажу тебя в свой самолет и выброшу без парашюта.

Угроза прозвучала несерьезно. Он догадался, что Вишева изображает злость. Похоже, танец ей понравился. Почему б и нет? Он вел ее красиво, бережно, но одновременно страстно. Со стороны они смотрелись влюбленной парой, и пилоты за столами лишь качали головами. Умеет Борюш танцевать! Но как пилот — говно, конечно…

Музыка закончилась. Максим отступил на шаг и церемонно поклонился.

— Мэм! Спасибо, мэм, что согласилась. Давно не танцевал с такой партнершей. Ты — ас не только в небе. Я в восхищении!

В ее глазах мелькнуло что-то непонятное. То ли желание прихлопнуть наглеца из пистолета, то ли благодарность за непривычный комплимент. Наверное, прежний Борюш с его немалым опытом по женской части в этом разобрался бы, но нынешний остался в неведении. Но своего Максим добился: назавтра Савиш сообщил, что коммандер ему полеты разрешила…

Глава 5

Для радиопереговоров в воздухе язык Кашпирра и Панкии был столь же неудобен, как и английский на Земле с его невнятной фонетикой и размытыми согласными. На Аорне шипящие фразы тонут в шуме радиопомех. Но что сделаешь? В авиации обоих миров используют самые распространенные языки, с этим приходится мириться.

— Башня, я — Шершень-шесть! Разрешите взлет.

— Шершень-шесть, пошел!

Пока его Рейнджер не отдалился от авиабазы, голос руководителя полетов на КП слышен ясно. Все пилоты знают, что через час речь смешается с тресками и шипением эфира. До цифровой или, тем более, спутниковой связи эта цивилизация еще не доросла. Спутники есть, конечно, но наземную приемо-передающую станцию не поднимет даже бомбардировщик. Что уж говорить о скорлупке, выделенной Борюшу.