Горящее небо Аорна

Тут следует заметить, что длительное воздержание порою не усиливает, а ослабляет влечение к подругам. Не получая должного, организм бунтует, но потом смиряется. Сейчас не так. Айиша, нарушив целибат пилота, разбудила в нем «вулкан страстей».

Он успел уделить внимание обеим еще до ужина. Секретарше — первой. Второй и длительный заплыв по морю страсти достался Луше. И та настолько громко аккомпанировала происходящему своими стонами, что закладывало уши. Соседи точно слышат, и персонал гостиницы… Ладно, пусть завидуют. Айиша, накинувшая на себя после секса подаренный ей пеньюар, с превосходством бросила подруге, когда у них закончилось:

— Я же говорила! А ты не верила.

Интересно, с кем она еще успела посекретничать? Хоть секретарша и получила приказ от босса не болтать, причем — и под угрозой увольнения, но, видно, бесполезно. Но что поделаешь, ее же прямо распирает. Ладно, не беда. Завтра, после пресс-конференции все узнают, что непревзойденный ас и кинозвездун почтил своим присутствием столицу.

Ужиная, Максим поглядывал на барышень с чувством сожаления. Последний вечер отпуска и праздника оголодавшего от ласки тела. Завтра — на войну. Ту, которую Кашпирр проигрывает. Жить будет в гарнизоне, где сослуживцам наплевать на его подвиги на женском фронте. На киноактера Борюша — вдвойне. Они воюют… Это означает, что вечер нужно провести достойно — чтобы запомнился надолго.

Подруг он выпроводил после полуночи, сунув каждой двести толеров. Формально на такси, но оно не стоило дороже, чем пятерка. Пусть девчонкам будет радость. Упав в постель, он сразу отрубился и спал без сновидений, пока не заколотили в дверь. Шаруш пришел.

— Ты один? — спросил майор, зайдя. И улыбнулся, бросив взгляд на пол. Макс глянул на ковер и сморщился. Луша, уходя, оставила там розовые трусики. Возможно, специально — на память милому Борюшу.

— Теперь один, — он пинком отправил трусики под штору у окна. — Позавтракаем?..

Через час к гостинице подкатили два лимузина. Длиннее, чем позавчерашнее такси, и новые — с иголочки. С водителями прибыл панк в наглаженном мундире, представленный как капитан пресс-службы ВВС. Военные ничего не пускали на самотек.

Возле телестудии, помпезностью здания конкурировавшей со штабом авиаторов, собралась толпа. Преимущественно — девушки и молодые женщины. Бросилась в глаза группа молодых мужчин с неприкрытой голубизной во внешности. Их явно привлекал «няшный» образ кинозвезды. Души и не только их души грела мечта соблазнить народного любимца на «настоящую» любовь.

Машина, ехавшая впереди, остановилась перед главным входом. Ее мгновенно обступила разноцветная, вопящая толпа. Вторая, в которой и сидел Борюш, миновала зону ликования, завернув в двор к служебному подъезду. Маневрам уклонения от нападавших здешних авиаторов учили хорошо.

В студию, естественно, поклонников не пропустили. Здесь были только аккредитованные журналисты и персонал. Борюша встретили аплодисментами и приветственными возгласами — соскучились по главному ньюсмейкеру войны. Помахав рукой, Максим прошел к стоявшему напротив журналистов креслу, сел и вздохнул. Его потряхивало от мадража. Журналисты недоуменно замолчали — как видно ожидали от Борюша ослепительной улыбки, знакомых всем ужимок… Но у Максима все, что они с майором приготовили для встречи, вдруг вынесло из головы…

Ведущая, по популярности мало уступавшая Борюшу, не сдержалась и задала непредусмотренный сценарием вопрос:

— Дорогой Борюш! Я вас не узнаю. Где ваша яркая улыбка, вид, полный оптимизма? Вас как будто подменили.

— Не удивительно, — Максим собрался. Едва не погорел… — Я изменился. Нет больше легкомысленной бравады, ее война не терпит. Мой крайний вылет на задание мне стоил дорого. Я поседел, а вражеские пули попятнали мне лицо…

Повернув вправо-влево голову, он продемонстрировал присутствовавшим шрамы. После чего продолжил:

— Командующий ВВС Кашпирра приказал мне убрать эти вот барашки, — он коснулся пальцем завитков на щеках. — Я с ним согласен. Не к лицу пилоту на фронте выглядеть киноактером, ведь там не съемки. Перед телезрителями, поклонниками — всеми, кто душой болеет за наших авиаторов и верит в скорую победу, я меняю облик. Любимый ваш Борюш вернется с окончанием войны.

Из кармана брюк Максим извлек маленькое зеркальце и механическую бритву с заводным ключом. Продолжения усов в виде завитков на щеках исчезли на глазах присутствующих и миллионов телезрителей в прямом эфире. Пока он этим занимался, никто не произнес ни звука, а режиссер и не подумал перебить такое зрелище рекламой.

— Вот как-то так… — он спрятал зеркало и бритву и заговорил с хрипловато-придыхающей манерой, довольно точно имитируя персонажа сериала «Ничего, кроме любви»: — В остальном я тот же Борюш. Теперь вы верите, любимые?