Горящая колесница

«Ну, это сколько угодно, — подумал Хомма, — только вот…»

— Думаешь, ему понравится амадзакэ?

— Говорит, что он ни разу не пробовал…

Каттян — это одноклассник Сатору, с пятого этажа. Родители у него оба работают, всё время заняты, вот мальчишка и сидит целыми днями один.

— Смотри в лифте не споткнись, потом ведь убирать за тобой придётся.

— Да знаю я!

Наконец-то Сатору ушёл, и теперь, садясь на стул, Хомма мог не стесняясь кривить лицо от боли. Исака поставил перед ним чашку горячей амадзакэ:

— Вам сейчас лучше не утруждать себя.

— А вот инструктор по лечебной физкультуре всё время требует от меня невозможного.

— Строгий попался, да?

— Профессия садистская, скажем так.

Исака снова рассмеялся, и его круглое лицо расплылось в улыбке.

— Будем считать, что это вы накапливаете жизненный опыт.

Его улыбка отражалась в сверкавшей поверхности стола. Круги от посуды, как и кофейные пятна на скатерти домовитый Исака считал чем-то скверным, порочащим достоинство хозяев.

— Ужин буду готовить на троих, — сказал он, ухватив обеими руками свою чашку амадзакэ.

— Вы уж извините, опять мы у вас отнимаем время.

— Что на двоих готовить, что на троих — разницы-то никакой… Так этот Курисака, то бишь Кадзуя, он вам родственник?

— Да, только вот не знаю, как вам объяснить, кем же он мне приходится. Он — сын двоюродного брата моей жены.

— Ах вот почему Сатору назвал его дядей!

— Ну да, как ещё его назовёшь? Морока! Но главное, что мы его и не знаем совсем… — (И что там у него такое стряслось, что понадобилось приезжать сюда?) — Мы с ним уже несколько лет не виделись…

— Он ведь на похоронах жены вашей не был?

— Нет, не приходил. Хотя вроде бы отношения у них были дружеские.

Рядом с гостиной — маленькая комната, размером всего лишь в шесть татами [1]. Там, напротив окна, стоит домашний алтарь. Хомма посмотрел туда, и Тидзуко на фотографии, вставленной в чёрную рамку, ответила ему взглядом. Ему даже показалось, будто она покачала головой. Мол, что же этому родственнику вдруг от нас понадобилось?

— Смотрите-ка, снег пошёл, — сказал Исака, взглянув в окно.

2

Кадзуя Курисака подъехал к девяти часам.

Снег всё не прекращался. На дороги и на гладкие крыши домов нападало уже больше пяти сантиметров! Как только солнце село, подул северный ветер, и, если прижаться лицом к стеклу, можно было увидеть, как бесконечное множество белых нитей прошивают промёрзший воздух.

К шести часам Хомма начал уже сомневаться в том что Кадзуя приедет сегодня. Во-первых, он больше не звонил, а во-вторых, и по телевизору, и в вечерней газете сообщали о том, что в связи со снегопадом движение транспорта приостановлено. В семь часов в вечерних новостях канала NHK передали, что поезда на линиях Яманотэ, Собу и Тюо отменены. Конечно же, Хомма был уверен, что в такую погоду Кадзуя до них не доберётся.

Кадзуя живёт в Нисифунабаси. Хомма был там всего раз, причём давным-давно. В памяти осталось, что от станции вроде бы нужно было ещё около двадцати минут ехать на автобусе. В такой снегопад, как сегодня, на ночь глядя тащиться из банка в центре Токио к ним, в округ Кацусика, что по соседству с префектурой Саитама, а потом ещё возвращаться домой в Нисифунабаси в префектуре Тиба. Даже в хорошую погоду, со всеми пересадками, это путешествие заняло бы не меньше полутора часов.

Но если, несмотря на мерзкую погоду, Курисака всё-таки приедет, то это будет означать, что дело у него действительно серьёзное.

«Почему меня терзают нехорошие предчувствия?» — раздумывал Хомма после ужина. В этот момент раздался звонок в дверь.

Хомме показалось, что Курисака похудел с тех пор, как он его видел в последний раз. Зимой люди всегда выглядят какими-то маленькими. От холода, что ли, скукоживаются? Но лица вроде бы и зимой остаются прежними. Значит, щёки Курисаки кажутся впалыми вовсе не из-за лютых морозов. Что же всё-таки стряслось?

Предчувствия не подвели Хомму. Узнав от гостя, что тот уже поужинал, Сатору принёс им с Хоммой по чашке кофе, а сам поскорее удалился, якобы принимать ванну. Если не получил особого разрешения, то в дела взрослых не вмешивайся, — таков закон семьи Хоммы. Да и Сатору и Курисака совсем не знают друг друга. Сатору, конечно, называет его дяденькой, но только потому, что так удобнее. Разве будет он его так называть, когда самому стукнет двадцать? Вряд ли…

Хомма и Курисака расположились друг против друга в тесной гостиной. Хомма не переставал удивляться, какой же этот парень высокий — даже выше, чем он себе представлял. Хомма ведь и сам не маленького роста, но Курисака всё же был на полголовы выше.

— Сколько же тебе сейчас лет? — это было первое, что Хомма спросил у родственника, который снял пальто и расположился на стуле.

— Двадцать девять, — слегка усмехнулся молодой человек, — мы с вами, Хомма-сан, целых семь лет не виделись. Помните, вы тогда с тётей Тидзуко приезжали поздравить меня с поступлением на работу?