Горячий угон

Получив аттестат, Сергей остался в Яблоневке, хотя почти все одноклассники подавались в город – за лучшей жизнью. Но поступить в колледж, а тем более в институт, Гаврошу всё равно не светило. Да и не хотел он учиться – надоело, а помогать матери было нужно, и не только потому, что в селе без мужика тяжело. После смерти мужа Вера Петровна начала сильно выпивать. Тут же нашлись сочувствующие утешители из любителей дармовой выпивки и закуски. Все чаще дома у Гавриных стали собираться веселые компании, мать всё чаще заставляла Гавроша забивать свиней, чтобы потчевать гостей и обменивать мясо на выпивку. Иногда он выгонял надоевших пьянчуг, но каждый раз это влекло скандал с матерью.

– Они же меня поддерживают! – кричала Вера Петровна. – Ты хочешь, чтобы я совсем слегла от одиночества?

– Но у тебя же есть я! – с обидой отвечал Гаврош.

– Ты же со мной пить не хочешь! А меня тоска грызет, иногда хочется руки на себя наложить!

Гавроша тоже грызла тоска. Через год после смерти отца в райцентре состоялся суд: на скамье подсудимых оказались Худой и Чага. Но судили их не за убийство – Худому дали шесть лет за причинение тяжких телесных повреждений, повлекших по неосторожности смерть потерпевшего, а Чаге – год условно за хулиганство. Никитос проходил свидетелем, причем свидетелем никудышним: он заявил, что ничего не видел и не помнит, так как был пьян. И все. Считалось, что правосудие восторжествовало, а виновные получили по заслугам, но все односельчане думали по-другому: убийцы откупились и остались безнаказанными.

И Гаврош так думал тоже. Правда, записи в черном блокноте давали ему надежду и согревали душу, тем более что страницы быстро заполнялись именами убитых свиней, и рано или поздно очередь должна была дойти до свиней двуногих… И пусть Худой чалится в зоне, а Никитос и Чага не появляются в районе, всё равно их черёд придёт! И этот говнюк дядя Вова тоже своё получит – пусть только пройдёт время и все забудется… Однако мать ничего этого не знала, по своему боролась с горем, и вскоре уже не было дня, чтобы она осталась трезвой…

Но Гаврош все-таки нашел средство от прилипчивых нахлебников: ловил по одному, избивал и обещал в следующий раз поломать ноги. Бил он сильно, причем независимо от пола воспитуемого, в результате даже пропитые мозги «гостей» смогли правильно взвесить притягательность халявной жратвы и риск потерять здоровье: последний явно перевешивал.

Но хотя Гаврош отвадил собутыльников, бросить самогон мать уже не могла и выпивала теперь в одиночестве. Обострились болезни: дрожали руки, подкашивались ноги, она падала и почти перестала выходить из дома. Гаврошу приходилось самому ухаживать за немногими оставшимися после трех лет такой жизни свиньями, делать всю остальную домашнюю работу. Иногда приходила Галина Петровна, готовила еду, сидела с больной и пьяной сестрой, успокаивала ее и рисовала безоблачное будущее. Правда, дядя Вова у них не появлялся и вообще старался не попадаться Сергею на глаза. И правильно делал. Потому что месть, скрученная глубоко в душе парня тугой пружиной, могла внезапно распрямиться, и тогда он бы вряд ли совладал с собой. Всему свое время…

Однажды, когда Гаврош работал во дворе, Галина Петровна завела с ним непонятный сначала разговор.

– Бедный мальчик! – посочувствовала она. – Тяжело тебе приходится…

– Нормально, – проворчал тот.

– Где же нормально?! Я же вижу, как ты корячишься… Только напрасно стараешься, пропьёт Вера всё. И хозяйство, и дом… Она у меня требует, чтобы самогон приносила, иначе грозит удавиться… И у соседей… Уйдёшь в армию, а вернёшься – ничего уже не останется.

– У меня отсрочка как у единственного кормильца. Мамке же инвалидность дали.

– Служить-то все равно надо! И вообще – жить на что? На мамкину пенсию? Сколько у тебя, два подсвинка осталось? Заколешь их, а дальше что?

– Буду по району забойщиком ездить…

– Не смеши меня! По району он ездить будет… В каждом селе есть забойщик…

– Не пойму я, тёть Галь, к чему ты клонишь…

– Чего ж тут непонятного? Уговори мать, чтоб на меня всё переписала. Оно так целее будет. Мы за хозяйство возьмемся, поголовье восстановим… И ты посвободней будешь: отслужишь, женишься, дети пойдут. Может, захочешь в город переехать. А мы тебя поддержим, не сомневайся, и деньгами и продуктами…

Гаврош поставил на землю ведро с водой и внимательно посмотрел на тётку. Вначале хотел грубо отшить, но слова о женитьбе затронули что-то внутри. Как раз приехала навестить родителей Нинка Кузнецова, она в Тиходонске учится на врача, и ей пора замуж выходить… Чем черт не шутит?

– Знаешь, тёть Галь, я подумаю…

– Думай, Сереженька, думай. Я ведь вам добра хочу…