Горячий лед

Под палящим июньским солнцем мороз пробрал Лену до костей. Она с трудом вырвалась из цепкой старушечьей руки, отдала той деньги и практически бросилась бежать. А попрошайка все продолжала кричать ей вслед свои страшные пророчества.

6

Ровно в десять утра Гордеев уже пил кофе в кабинете Розанова и выслушивал от начальника суть дела.

— Значит, так, — повествовал Розанов. — Наша клиентка Ульяна Старостина является хорошей знакомой некоего Соболева Михаила Васильевича. Сам Соболев очень крупный бизнесмен, владелец предприятия «Московский холод», тот самый, который практически монополизировал столичный рынок, восемьдесят процентов пищевых продуктов в городе хранятся в его «холодильниках». Помнишь, недавно по телеку в передаче «Хозяин» о нем как раз рассказывалось?

— И блинчики?

Генрих Афанасьевич осекся:

— Ну да, и пельмени, и блинчики, а ты что, с ним знаком?

— Как-то смутно. Больше с его блинчиками. Ну, да бог с ними. А кто ж такая Ульяна Старостина, и что значит «хорошая знакомая»?

— А вот это ты у нее сам и выясни. Судя по ее виду, — заговорщически понизил голос Розанов, — она его любовница.

— Неплохо. Обычно адвокатов нанимают родственники или жены. В крайнем случае дети. Так кого и из-за чего надо защищать?

— Ты слушай и не перебивай, — рассердился Розанов. — Так вот. Этого Соболева подозревают в организации убийства известного адвоката Якова Колодного.

— Ну и ну! Чего это Соболеву убивать адвоката?

— В том-то и дело, что незачем… К тому же ты удивишься еще больше, когда узнаешь, что клиентом Колодного он сам и являлся.

— Соболев? — не поверил собственным ушам Гордеев.

— Именно так.

— О как! — удивленно присвистнул Гордеев. — Интересный случай… Чего, хотелось бы знать, они не поделили?

— Это пускай следствие выясняет.

— Ну, вот тут вы не правы, Генрих Афанасьевич, — хохотнул Гордеев. — Надо же знать, какие конфликты бывают у адвокатов с клиентами? Кто знает, может, и меня кто-то готовится кокнуть. Вот именно сейчас, в этот самый момент.

— Типун тебе на язык. Ты мне еще нужен. В отпусках Все сейчас! — невозмутимо ответил Розанов.

— Вот те раз! — изумился Гордеев. — А осенью, значит, когда все вернутся из отпусков, погибай, Гордеев, на здоровье? Да, Генрих Афанасьевич?

— Ладно, хватит языком чесать, — улыбнулся Розанов. — Сейчас сходишь в Генеральную прокуратуру, ознакомишься с материалами дела, а пока иди к себе, скоро Старостина должна подойти, побеседуешь с ней подробно, вот и узнаешь, за что клиенты своих адвокатов заказывают.

— Хорошо, Генрих Афанасьевич. — Юрий сделал последний глоток кофе, поднялся с кресла и вышел из кабинета.

Ульяна Старостина появилась через полчаса после разговора с Розановым. Она бесшумно возникла на пороге кабинета Гордеева, некоторое время вглядывалась в лицо Юрия и только потом негромко поздоровалась. Гордеев оторвался от экрана компьютера и бросил взгляд на посетительницу. Перед ним стояла высокая стройная женщина лет тридцати, с безупречной прической, идеальным макияжем, одетая в светлый брючный костюм, благоухающая запахом дорогого парфюма, с красивым, но немного настороженным лицом.

— Добрый день, — ответил на приветствие Юрий. — Проходите, пожалуйста.

— Вы Юрий Петрович Гордеев? — спросила посетительница, шагнув в кабинет.

— Он самый.

— А я Ульяна Старостина.

— Да, меня предупредил о вашем приходе Генрих Афанасьевич. Чем обязан?

— Хочу обратиться к вам за помощью.

— Присаживайтесь и изложите суть дела, — попросил Гордеев.

— Да, конечно.

Она, чуть покачивая бедрами, прошла в кабинет и села на стул, приняв изящную позу.

— Я пришла просить вас защищать интересы Михаила Васильевича Соболева.

Гордеев кивнул, показывая, что это ему уже известно.

— Кем вы приходитесь Соболеву?

— Я уже, кажется, объяснила вашему начальнику, что прихожусь ему хорошей знакомой, — с некотором вызовом ответила Старостина. — Понимаете?

— Понимаю, отчего же не понять? — пожал плечами Гордеев.

— Но это не имеет никакого значения, потому что мы очень близки с Соболевым, и наши отношения совсем не подходят под классическую схему отношений состоятельного человека и корыстной любовницы.

— Я вовсе и в мыслях не имел подозревать вас в меркантильности, — начал оправдываться Гордеев. — И задал вопрос для проформы, для завязки разговора, так сказать. И потом надо же выяснить, какие мотивы послужили причиной того, что именно вы обратились ко мне?

— Я и сама не нищенствую, у меня косметический салон, который приносит мне вполне приличный доход, — продолжала Старостина, не обращая внимания на извинения адвоката. — В моем салоне, собственно говоря, мы и познакомились с Михаилом Васильевичем, с Мишей. Смешно, конечно, звучит, но он привел туда свою жену, а познакомился со мной.

— Можете рассказать подробнее?

Старостина кивнула: