Горячее лето 42-го

За холмами, откуда атаковала город эта румынская бронедивизия, начала работать артиллерия. Подумав, я стал маневрировать на окраине. Тяжёлые «чемоданы» поднимали огромные столбы земли в воздух, поэтому я погнал японца вперёд, решив его потерять в бою. А вот немецкие танки к себе не подпускал, зайдут с кормы и расстреляют, там броня тоньше, и подожгут. В упор их пушки с бронёй справятся. А японца я решил разменять на арту и накрыть артиллерию противника. Одной установки мало, но хотя бы снижу огонь, постепенно выбивая расчёты. К моему удивлению японец продержался десять минут, он уже дошёл до границы в семьсот метров, но дальше я его не отправлял и тот маневрируя своим многочисленными башнями постоянно работал, потери румыны несли от его огня просто чудовищные. Танков уже горело пять десятков, ещё двадцать встали с разбитыми гусеницами. Это работа моих крупнокалиберных пулемётов. На его счету теперь полтора батальона пехоты с разной техникой и двенадцать танков. Бронетранспортёры я не считаю. Тому хватало баллов на замену орудия, что я и сделал. Ну и всякие опции для него приобрёл. А орудие в сто пятьдесят миллиметров. Укороченное, но мощное. Исследовал, купил и установил, так что теперь оно грохотало. А так всё же спалили его, прорвался взвод, отмечу, не румын, а немцев, у того как раз часть пулемётов перезаряжались, и закинули мину на моторное отделение. Положили всех, но танк загорелся. Я восстановил, но тот словил в борт снаряд и взорвался от детонации боекомплекта. Я тут же достал арту, американскую, седьмого уровня, и та заработала по артиллерии противника. Теперь вися над вражескими батареями я их отлично видел. Стояли те рядом друг с другом без укрытий, явно сходу развернули на огневые. Так что я клал снаряд между двух орудий и разрывы мощных фугасов выносили расчёты.

Танковую атаку противника я остановил. Румыны на удивление упёртыми были, но всё же дрогнули от таких потерь. Все танки встали и не могли двинуться. Половина из сотни горела, но другие ещё стреляли. А остановил просто, сбил гусеницы зенитными пулемётами и теперь орудия «ИСа» и китайца грохотали не переставая, уничтожая их. Атаковать я не спешил, пока не выбью все танки, так что от снарядов серые коробки бронемашин противника буквально разваливались. Многие обездвиженные танки румыны бросили, однако пулемёты работали, и я старался не упустить танкистов. Вот так закончив с бронесилами, похоже у Манштейна это были последние танки, те самоходки что атаковали аэродром и эти, больше я не видел. В городе против меня одиннадцать броневиков использовали, половина бывшие советские, но и всё. В общем, решив проблемы с танками, их теперь только на металлолом, я двинул обе своих машины вперёд, арта следовала метрах в ста позади. К слову, мне гусеницы сбивали постоянно, башни болванками клинили, повреждения приборам наблюдения или зенитным пулемётам наносили, близкие разрывы артиллерийских снарядов тоже не радовали, хорошо прямых накрытий не было. Спереди у танков на лобовой броне всё в рытвинах от попаданий и торчали болванки, но пробитий не было. Хотя от брони окалина и отлетала, я лечился аптечкой, а теперь двинул вперёд. И дивизия, которая уже потеряла наступательный порыв, стала отходить. Да побежала та. Она уже потеряла один полк полностью и два батальона во втором полку. Третий в бой ещё не был втянут. Найдя штаб дивизии, машины легковые, штабные и радийные, точно он, и арта пару фугасов там положила, чтобы расстроить управление дивизией. Хм, а больше против меня никого не было, видимо вблизи только эта часть, явно следовавшая к Севастополю для участия в последнем штурме. Усиление Манштейну.