Горячее лето 42-го

Увидев кто из-за забора вышел, орденоносец, его Корнеем звали, ругнулся. Это была та девушка, с которой я целовался, точнее, целовал. Посмотрев вдаль, на горизонте ещё видно хвост обоза, Корней пытался её прогнать следом, но та неожиданно проявила характер, мол, с ними и уедет, и тот махнул восстановленной рукой, видимо знал её характер. А девчушка, когда мы в саду участка Корнея сидя под навесом все вместе ужинали после баньки, кто в простыню завёрнут был, кто в чистом исподнем как я, нам прислуживала, бегала в дом и носила вкусности. Как я отметил, крутилась та в основном со мной, и Корней с мужиками явно знали её интерес. А в соседнем пустом доме, где меня устроили на постой, та где-то в десять вечера и появилась, шепнув:

— Я ребёночка от тебя хочу.

Глава 6

«Смерть настигнет и того, кто от нее бежит».

Гораций, Квинт Флакк.

Не смотря на ночёвку в доме, я постоянно был на связи с танками, да и тактическая карта активна, поэтому, когда меня в час ночи припёрло, квасу много выпил, он тут был у Корнея восхитителен, мне даже в термос налили и я его в танк убрал, от спиртного перед боем, в отличии от фронтовиков, отказался, то покинув кабинку сортира, прислушался. Неподалёку явно гудели авиационные моторы. Только что услышал, приближались, но удаляться не стали, самолёт кружил над селом. Включив рацию на китайце, стал просеивать эфир, и вдруг обнаружил явно уставший голос, что монотонно вызывал, причём меня:

— Лазарь, вызывает старшего лейтенанта Шестакова, прошу ответить. Приём.

Вот это я и прослушал трижды, после чего добежав до китайца, открыл люк, подключил лежавший на сиденье шлемофон, и прижав его к уху, ответил:

— Шестаков на связи. Приём.

— Наконец-то, — явно обрадованно отозвался неизвестный. — У нас уже топливо на исходе. Прошу дать вектор для посадки. Приём.

— Принял. Ожидайте.

Корней без охраны село не оставил, двое на часах стояли, они тоже слышали самолёт наверху, вызывали меня с него, и все горели зелёным, а самолёт «Дуглас» был забит до предела. Те и подняли Корнея. Так что тот запахивая куртку, не забыв автомат, как раз подошёл, когда я закончил. Вот и пояснил ему причину суматохи.

— Наши. Просят показать место для посадки. Держи сигнальный пистолет и осветительные ракеты. Одну пустишь по земле и две в воздух, дальше те сами сориентируются. Удобное место для посадки на околице у дороги. Я оденусь и подъеду к месту посадки.

— Точно наши?

— Да вроде.

— Хорошо.

Тот быстрым шагом ушёл, прихватив одного часового, а я, сбегав в дом, стал одеваться, но всё же разбудил Машу. Ну не мог я её прогнать. Когда женщина приходит с таким желанием, мужчине остаётся только покорится. Та девочкой была, я у неё первый мужчина и старался этот первый раз не опозорить род мужской. Вроде получилось. Сообщив, что всё, нам пора готовиться, а той велел спать дальше. Когда Корней со своими людьми будет возвращаться после засады, то её заберёт, а вот брать её с собой я отказался наотрез. Вот так застегнув ремень с тяжёлой кобурой, я выбежал на улицу, и забравшись в «ИС-3», он первым стоял в колонне на улице, покатил в сторону севшего самолёта. Остальные брать не стал, тут метров триста, дальности хватало. А то что там не госбезопасность, было такое предложение, уверен, пассажиры мерцали, раненые. Фара танка вполне освещала самолёт, стоявшего рядом Корнея и рядом с ним генерала-майор ВВС РККА. Те о чём-то оживлённо общались и Корней показывал восстановленную руку, задрав рукав до плеча, и когда те жмурясь от света повернулись ко мне, я остановил танк и покинув башню, подскочив к генералу, доложился. Тот сразу сказал:

— К штабу моего авиационного корпуса вышла дивизия Песочина. Они помогли отбить атаку моторизованной группы немцев, внезапно на нас налетела. По дивизии ходили рассказы о вашей работе, мои особисты за голову схватились, считая это массовым гипнозом. А я поверил, лейтенант, поверил, поговорил с комдивом Песочиным, и поверил. У меня сын в самолёте горел, ноги ему ампутировали и кисть руки. Я отдал приказ штабу корпуса эвакуироваться, а сам взял транспортный самолёт и полетел в Сталинград, там в госпитале у меня сын лежал. Я не мог взять его одного и забрал всех увечных, сколько смог, даже экипаж пришлось оставить, сам за штурвал сел, машина с перегрузом летела. Где ты находился я узнал, когда к нам перелетел «У-Два», и сразу вылетел. Я прошу, помоги. Помоги как парням Песочина. Сын у меня один.

— Сделаем, товарищ генерал. Нужно парней в танке устроить, там всё и пройдёт.