Горячее лето 42-го

Предложение очень порадовало парнишку. Я объяснил где тот стоит, лесок этот парню был знаком, как и поворот на дороге, найдут. Описал ему, что самолёт загружен авиационным топливом, его потребуется разгрузить, и можно лететь, баки полные. После этого тот убежал, и я его больше не видел. Наведение арт показало, я как раз «БП» разносил, не артами, танками решил, как немецкий грузовик, неторопливо двигаясь, остановился неподалёку от места стоянки, угадали, три разведчика пробежались, нашли машину. Они же выкатили самолёт на дорогу, для взлёта та годилась, для того самолёт я там и прятал, разгрузили, отправив бензин в грузовик. Носилки с раненым в салон самолёта, тот в санитарной версии был, полетит тот явно в сопровождении медика, девушки. А лётчик, по рваной красноармейской форме было понятно, что из недавно освобождённых, устроился в салоне, было видно, что машина ему незнакома, но тот смог запустить мотор, и поднявшись в воздух полетел в сторону передовой, дальности должно хватить. Даже запас в сто километров был. Надеюсь долетят. Я закончил с «БП», расстрелял его к чёрту, в основном гаубицей своего «КВ-2», остальные выбивали орудия, и покинул Киев. Успевал, до рассвета час остался. Избавившись от техники, кроме одного танка, который и отбуксировал самолёт на дорогу, и устроившись на пилотском сиденье, я запустил мотор, погонял его на разных режимах, прогревая, и поднявшись в воздух, набирая высоту и скорость, полетел к Умани. Даже как рассветёт я не планировал совершать посадки, дальности с полными баками мне хватало добраться до Давыдова, что я и собирался сделать. Хотя сам генерал, тому же всё-таки дали звание, по радио слышал, уже советскому, мне не нужен. И встречи с его бойцами могут носить только случайный характер, я собирался работать во вражеском тылу, уничтожая батальоны карателей. Знать бы где те находятся, но думаю на месте определюсь. А так Киев остался позади, задачу по нему я свою выполнил, а ворвался в город я не просто так, и не бельгийцы тут виной. Всё дело в радиолокационной установке, что была у города. Её я артами и расстрелял, да по городу прошвырнулся. Вот так выбив «глаза и уши» у местных частей Люфтваффе, я и летел спокойно, не требовалось прижиматься к верхушкам деревьев, теперь найти меня только по старинке можно, постами воздушного наблюдения. О локаторах на разных фронтах, их кажется пока семь, я знал, от немцев вестимо, оттого и летал на бреющем, что было очень опасно. Однако пока не засекали, но такие полёты всё же надо прекращать, вечно везти не может.

Умань пролетал как раз когда светать начало, Давыдов там не задержался. Нет, подарок мой тот принял, и усиление за счёт освобождённых тоже, вооружить их ему действительно было чем, но главное склады с припасами. Всё же тут были тылы армий «Юг». Я не знаю как, но за трое суток тот всё вывез, как и большую часть населения, вглубь партизанского края. Так мало этого, он ударил в сторону Крыма, успел до того как румыны перекинули дополнительные силы, аж целый армейский корпус сняли с фронта, мне кажется там у них после того как я поработал, больше и не осталось войск. Тут уже немцы забеспокоились, они ещё блокировали Крым по перешейку. А Давыдов не один шёл, всё население, что согласилось оставить дома, вёл с собой. Они его тылы, и как оказалось — мулы. Да-да, большую часть продовольствия люди несли на себе, а грузовики перевозили раненых, боеприпасы. Телеги и повозки, впрочем, тоже на перевозку продовольствия были направлены. Так что почти пятидесятитысячный корпус Давыдова и около восьмидесяти тысяч гражданских, уверенно пёрли вперёд, сбивая немногочисленные заслоны. Румынский корпус окапывался, создавая двойную линию обороны в пятидесяти километрах перед перешейком Крыма. Так что на дозаправку сесть придётся. Давыдов уже двинул и расстояние до него увеличилось. Как я это узнал? А немцы особо и не шифровались, эфир забит был переговорами. Большую часть перебивали румынские передачи, но их языка я не знал. А то что корпус перекинули, это хорошо. Поработаю с батальонами карателей, займусь и им. Как удачно всё складывается.