Горячая работа на холодной войне

Инспектора постоянно работали в партийных и оперативных управлениях, выезжали в разведаппараты. У начальника политотдела был тесный контакт с руководителем оперативных органов.

При выезде в загранаппарат Долину вменялось в обязанность изучение деятельности разведаппаратов, агентурно-оперативной работы. Так как в Центре и на местах его знали и как оперативного работника, коллизий при проверках по оценкам, выборам и рекомендациям обычно не возникало. Особые связи оставались у Григория Ивановича с родным управлением. Ежегодно по нескольку раз его подключали для работы с бывшими источниками.

Однако главное, считает Григорий Иванович, это было воспитание патриотизма. Высшее проявление патриотизма для офицера-разведчика — беззаветное служение Родине, эффективное выполнение задач.

…22 года отработал генерал-лейтенант Григорий Иванович Долин на этом посту.

Уходя в отставку, прощаясь с коллективом, он сказал прекрасные слова: «Я всегда с глубоким уважением и некоторой завистью, по-доброму, конечно, относился к руководителям оперативных управлений и частей, ведущих информационных подразделений и создателей разведывательной техники. Преклонялся перед их знаниями, опытом, самоотверженной преданностью нашему общему делу.

По работе у нас были размолвки, иногда серьезные разночтения по проблемным вопросам, но в конечном счете мы всегда находили правильные решения, потому что были едины в главном — в честном служении разведке.

Я всегда буду гордиться тем, что мне выпало счастье жить и работать в таком могучем коллективе, которым является коллектив нашего Главного разведывательного управления».

Думается, к этому нечего добавить. Счастлив тот человек, кто может произнести такие слова!

«Каждый выбирает для себя…»

Юрка слушал и не верил своим ушам. Учительница Варвара Васильевна попросила остаться его после уроков. А когда ученики разошлись, как-то совсем буднично и просто сказала:

— Из военкомата пришло письмо. Они проводят отбор для поступления в суворовское военное училище.

— В суворовское!.. — выдохнул он. И почувствовал, как колотится его сердце. Как давно он мечтал об этом. И вот теперь…

— Мне кажется, ты подходишь по всем требованиям, — Варвара Васильевна, улыбнувшись, протянула записку. — А это передашь родителям.

Домой Юрка Тетяков мчался на всех рысях. Он торжественно вручил записку маме, ожидая, как она обрадуется. Но мама медленно опустилась на стул и запричитала.

— Мальчик мой, что ты надумал? Какое суворовское? Тебе же всего десять годков.

Юра удивленно и испуганно смотрел на мать. Она ласково погладила его по голове.

— Сынок, ты знаешь, где этот Уссурийск? На краю земли нашей, на Дальнем Востоке.

«Подумаешь, на Дальнем Востоке, — усмехнулся про себя Юра и вспомнил карту, которая висела у них в классе. — Не так уж это и далеко». Он посмотрел на качающую головой мать и понял: надо ждать отца. На него вся надежда.

Вернувшись вечером с работы, отец выслушал горячий рассказ сына, прочел записку, и они сели втроем, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию. Обсуждение закончилось тем, что родители согласились отпустить сына в суворовское.

Потом была подготовка документов, в заводской поликлинике Юрий прошел предварительную медкомиссию. Тем временем завершился учебный год. Кандидат в суворовцы Тетяков окончил четыре класса начальной школы круглым отличником. И получил первую в своей жизни похвальную грамоту за отличные успехи и примерное поведение. Потом все повторилось вновь. Военно-врачебная, отборочная комиссии, которые он прошел успешно, и, наконец, сообщение: отъезд в Уссурийск в конце июля — начале августа. О точной дате сообщит посыльный военкомата, который вручит повестку под роспись.

Тогда впервые в своей жизни он столкнется с горькой несправедливостью. Никакого посыльного не будет. Кто-то опустит повестку в почтовый ящик их дома через несколько дней после убытия отобранных кандидатов с железнодорожного вокзала Киселевска.

Юра найдет эту повестку, никчемную, теперь никому не нужную. Слезы навернутся на глаза. От обиды сдавит горло. Назавтра отец пойдет на прием к военному комиссару, тот принесет извинения, но будет уже поздно. С высоты прожитых лет Юрию Ивановичу кажется, что повестка та не просто так опоздала, и на его месте в суворовском училище оказался другой человек. Впрочем, эта история еще будет иметь свое продолжение, и мы к ней обязательно вернемся.

А тогда отец забрал из военкомата его документы и, вернувшись домой, сказал Юре: «Я понимаю, сынок, тебе очень обидно. Но запомни, обида — не беда. Обиду пережить можно, а вот беду — не всегда».

Отец знал, что говорил. Три года назад в их дом пришла настоящая беда. К счастью, они ее пережили.