Гори оно все огнем…

– А может, чайку? – с сомнением взглянула Татьяна на дело рук своих, то есть на напоенного и усаженного на подушки начальника так, чтобы не мог завалиться и упасть. Потом еще понаблюдала за ослабевшим мужчиной немного и предложение свое сформулировала иначе. – Нет, тут чаем не обойдемся. Кофейку, Иван Петрович!

– Что чай?! Вода! – предпринял тот попытку ухватиться за край одежды проходившей мимо девушки. – Ты бы присела рядом, Танюша…

– Сейчас, Иван Петрович. Один момент.

Чтобы заварить кофе покрепче, ей потребовалось гораздо больше времени, чем обещала борющемуся с отяжелевшими теперь уже и веками мужчине, поэтому, вернувшись к нему, застала за обниманием подушки-думки.

– Э, нет! Мы так с вами не договаривались! Просыпаемся, Иван Петрович.

– А? Что? Кто спит? Я – нет. Чем это так пахнет? Кофе?! Да ты хозяйственная, Танюшенька!

– Вот. Это вам. Старалась. Пейте, пейте! Нравится?

– У, у! В мозгах светлеет. И это замечательно…

Вот только просветление в голове и прилив некоторых сил Иван Петрович решил направить не туда, куда следовало. Пришлось это дело Тане подправить.

– Ай! Ой! – взвизгнула она так, чтобы у неудавшегося ухажера уши немного заложило.

А тут, оказалось, что эти звуки возбуждающе подействовали на собаку. Пес очень резво вскочил на все четыре лапы сразу из положения «лежа» и глухо, с явной угрозой, сначала зарычал, а потом басовито залаял.

– Гав! Гав!

– Это еще откуда?!! – резко отпрянул от вожделенного женского тела Иван Петрович, и поэтому сильно пошатнулся и, завалившись на бок, так и впечатался боком в холодильник.

А этот предмет обстановки комнаты хозяйки для Пса представлял самую большую ценность: там же колбаса часто лежала. Вот тот и не стерпел, что чужак на него посягнул, и в тот же миг от нового его лая даже посуда зазвенела в кухне на подставке, столько возмущения он в него вложил.

– Таня! Держи этого зверя! Он у тебя дикий, что ли? Как бы чего не вышло, – начал на глазах трезветь мужчина.

– Ага! На улице недавно подобрала. Помыла вот!

– Гнала бы ты его?.. – с сомнением поглядывал Иван Петрович то на собаку, то на девушку. А сам прижался спиной к стене и начал еще соизмерять расстояние до входной двери, прикидывая, сможет ли без ущерба для собственного тела до нее добраться.

– Не получится сейчас это сделать. Собака возбудилась. Видите, как зубы скалит?

– Кто его там разберет?! У него же вся морда заросшая… Я вообще думал, что у тебя за хлам какой-то в том углу валяется… А оказалось, вона что. Ты не могла бы этого пса подержать, а?

– Попробую. Эй, Пес! Песик хороший! Идите, Иван Петрович, я его держу, – а сама просто поглаживала собаку по лохматой голове, так как та к тому времени уже успокоилась и села на пол.

Когда за начальством со стуком прикрылась входная дверь, Таня сначала пошла запереть ее на нехитрый замок. Потом вернулась и с вниманием начала разглядывать своего приемыша.

– Вот ты, оказывается, какой! – подошла и потрепала собаку по загривку. – Защитник, значит? Это хорошо. Охрана мне понадобится.

А на утро девушка поднялась в обычное свое время, то есть рано, и была при этом свежа и, определенно, пребывала в приподнятом настроении. После непродолжительных водных процедур скромно позавтракала чашкой кофе с бутербродом. Но собаку, так и вертевшуюся возле холодильника, а значит, затрудняющую хозяйке перемещение по комнате, Таня накормила плотно и как бы впрок.

– Наелся, Пес? Тогда, отправляйся на выход. Да, так, умница. Вот здесь, под этим кустом, оставлю тебе миски с водой и еще с кормом. Эй! Куда снова ешь? Так оголодал? Ну, ладно, положу чуть позже еще. А как слопаешь, так иди по своим делам, собака. У меня они тоже есть, поэтому встретимся с тобой только завтра к вечеру. Понял меня? Встречаемся с тобой здесь. Завтра вечером. Бывай!

После того, как выпроводила пса на улицу, Татьяна взяла в руки дешевенький мобильный аппарат и принялась названивать начальству. Иван Петрович долго не брал трубку, но девушка проявила упорство и терпение. Услышать голос руководителя получилось, где-то на четвертый раз набора номера, и звучал он болезненно.

– Что звонишь в такую рань? – и по всему, в тот момент изображал строгого руководителя перед кем-то, стоящим с ним рядом. А кто это мог быть в это время? Скорее всего, жена.

– Иван Петрович, это Таня Скопцева, – голосом она управляла. А потому он звучал так, как ей было надо, то есть громко, но хрипло и как бы с маетой и томлением.

– Не ори! Что звонишь, говори!

– Вы там как? А я приболела. Очень. Мне бы в себя прийти, а?! Можно я сегодня…

– Ладно. Отдыхай. Но завтра…

– А мне бы и завтра не выходить, можно?!

– Это уже не дело, Скобцева! – повысил директор голос, но быстро пошел на попятную. – Или ладно, но в виде исключения, учти.