Гори, гори ясно

Как-то так я остался один. Дюжина шумных мужиков на той же территории не в счет, им до меня дела не было. Ира со Шпалой отошли, чтобы облагодетельствовать меня лекарством. Оставили перед уходом экземпляр печатной прессы. Сегодняшний «Вечерний Петербург».

Газет я давно не читал. В них ничего обо мне не пишут, так зачем они мне? Вот подстелить под что-то грязное — это можно.

А тут — потянуло на чтение.

«Привидения в петербургских дворцах», — я трижды перечитал название, чтобы убедиться — нет, не привиделось. Привидения были в заголовке. И во дворцах, по мнению автора статьи. Вчитался.

«Наши корреспонденты вам расскажут, любезный читатель, о тех местах, где привидения — дело обычное, и если там их встретите, знайте: все путем. Привидения, встреченные вами в других местах, следует считать последствием перегрева вашей головы, на которую в данном случае следует надеть кепку».

Кепку? Кепку?! Чем поможет кепочка при встрече с призраком? Или уже после полученного теплового удара?

«Видимо, писала женщина», — я покачал головой, получил за это очередной болезненный «выстрел».

«И не думайте, что настоящие привидения являются только ночью», — было сказано дальше.

Ночью, в кепке, не думать. Все веселее и веселее.

Дальше следовало скучноватое перечисление мест, где видели призраков. И что это были за призраки.

Необщительное привидение в Эрмитаже — Николай I. Какое-то мутное описание хрупкой дамы в Русском музее. Архитектор в Академии художеств, являющийся студентам. Всегда к несчастью.

Собор Петропавловской крепости и привидения, стук которых слышит дежурный мужского (подчеркнуто — непременно мужского пола). Дом старого каретника на Большой Мещанской с медленно проявляющимися теневыми картинками на стенах.

Не припомню дворцов, которыми владели бы каретные мастера, ну да пусть.

Дело дошло до Инженерного замка. В нем была отмечена Белая дама в золотых башмачках (снова эта манера расписывать, кто во что наряжен — они же мертвые, какая разница?). Призрака Павла I тоже вниманием не обошли. «Он был бледен и наигрывал на флажолете — старинном музыкальном инструменте, напоминающем флейту».

Эту бы авторшу, да спиной бы по ступенькам. Наигрывал на флажолете... У меня прям в духе Шпалы родились ассоциации, с инструментом, напоминающим флейту, и с автором статьи.

Серьезно, я не выдумываю: все, что я тут рассказал, было в печатной форме изложено. Без дураков.

Впрочем, вскоре эта призрачно-дворцовая чушь выветрилась из моей головы.

Мы не лихачили, конечно. Для Иры это была первая поездка. И я в плане опыта езды недалеко от нее ушел. Но байк — это байк. Это концентрация на пределе. И, одновременно с тем — свобода. Отзывчивость и мощь. Отрыв от всей будничной шелухи, от скуки и стабильности. Отрыв — в нем вся соль.

Поворот, на котором сосредоточился не в полной мере — и переднее колесо проходит по обочине. Опасность, которая рассекает воздух перед тобой. Момент в точке, что может стать чертой, разделяющей жизнь и смерть. Контроль этого момента — суть свободы.

Там, на повороте, мы немного разошлись. Макс с Иркой понеслись дальше, тогда как я замедлился. По нервам мне та черточка прошлась, ровно что бормашина, только не точечно «в зуб», а прям от затылка до пяток.

Когда я сбавил скорость, в мой ряд перестроились молодчики в дребезжащей «коробке». В долбанном ржавом ведре — «копейке». Попытались подрезать. Зачем? Кто их знает, может, захотелось впечатлить девиц с заднего сиденья.

Резко вспомнился совет от Шпалы: «В любой непонятной ситуации — газуй! Если кто решит взбрыкнуть на дороге, типа защемить без поворотника, отбей удоду зеркало — упырь в него все равно не сечет. Сурпрайз, гайз».

Мой добрый и заботливый приятель... Добрый — потому как сплавившаяся со мной сущность аж взвилась, предлагая подогреть ребяткам салон изнутри.

«Пусть едут», — осадил я ретивого, прижавшись к обочине.

Вообще конь металлический коню огнегривому пришелся по нраву. Я это прямо-таки физически ощущал. Они даже ревели в унисон.

Байк — это независимость. Превосходство. Простор.

Нет, я не утверждаю, что таков байк для каждого. Он таков для меня. Уверен, что таков он и для Шпалы. Или даже больше... О таком не расспрашивают.

Ирка по завершению поездки с «Ижа» сползла с помощью Макса. Колени тряслись, а глаза были шальные-шальные. Позднее, в сауне уже, куда мы так же ввалились втроем, она стребовала с Находько обещание.

— Проконсультируешь меня с покупкой.

— Так прет рулить по ямам? — заржал Шпала.

И получил тычок за подколку.

Яма — «пит» — это то же, что и игровой зал (место, где ведутся игры). Можно провести очень грубую аналогию с оркестровой ямой. И так же называют тумбу, в которой хранятся всякие нужности. Сменные колоды карт, шарики, запасные срезки и прочее.

Ирина — наш пит-босс. Она «рулит по ямам».

— Скотина ты серая, Находько, — фыркнула наша начальница. — Я в бассейн.

«Ты даже не представляешь, какая!»

Бассейн в сауне имелся, но малюсенький. Как три-четыре моих ванны. И чуть поглубже. Поваляться в водичке можно, поплавать не получится.