Горение (полностью)

- Народ испуган, - ответил Дзержинский, - но гнет эксплуатации таков, что долго молчать люди не смогут. Их ежечасно и ежедневно доводят до отчаяния, они ищут выход, они понимают, что жить так, как живут сейчас, нельзя далее! Полиция всевластвует именно потому, что в е с ь рабочий народ пока еще н е з н а е т, как бороться, какие требования выдвигать, с чем соглашаться, а с чем нет, - во имя того, чтобы ж и т ь, а не прозябать! Газету мы создадим честную, социалистическую, рабочую газету, - упрямо, словно самому себе, отрубил Дзержинский. - Именно поэтому я прошу высказываться: какие вопросы сейчас интересуют рабочих в первую голову?

- Профсоюзы, - сказал Авантура. - Как их организовать? Что можно требовать от хозяев по законам?

- Где ты здесь видел законы? - спросила Софья. Дзержинский заметил:

- Итак, тема первая: о профсоюзной работе; немедленная агитация за те законы, которые будут - хотя бы частично - охранять труд рабочих. Однако следует иметь в виду: при нынешних условиях любой закон будет куцым и всегда обернутым на пользу и выгоду хозяев. Значит, мы станем обсуждать программу-минимум, настаивая на программе-максимум, то есть на революционной, социалистической профсоюзной организации. Дальше?

- Организационная структура партии, - сказал Мацей Грыбас, типограф. - С этим у нас полная мешанина.

- О партийной дисциплине, - сформулировал Дзержинский. - Дальше?

- Медицинская помощь, - сказал Пробощ. - Ее нет.

- И просвещение, - добавил Малина, с металлического завода.

- Социальное страхование.

- Труд малолетних на фабриках.

- Запрещение стачек.

- Оплата труда.

Дзержинский вдруг улыбнулся.

- Очень хорошо, - сказал он. - Все вы с разных сторон били в одну цель: агитация за революцию! Никто и ничто не решит поставленных нами вопросов, кроме как революция пролетариев. Восстают те, кого лишают п р а в а. Мы лишены прав ныне. Мы их станем добиваться вместе с нашими русскими товарищами всеми методами: легальными и нелегальными. Я уезжаю за границу и приеду - я обещаю это - с первым номером н а ш е й газеты. 17

Пока Владимир Карлович Ноттен печатал на гектографе в квартире Гуровской вместе с давнишним приятелем, истинным противником царизма, наборщиком Родзаевским, свою запрещенную работу - рассказ о судьбе Боженки Штопаньской, покончившей вместе с малыми братьями жизнь в быстрине Вислы, наряд охраны "нелегальную типографию", оборудованную на деньги подполковника Шевякова, не трогал, а лишь наблюдал. Арестовали Ноттена через двадцать минут после того, как ушел Родзаевский, и за пять часов перед тем, как должна была вернуться Елена Казимировна Гуровская.

Гуровская была отправлена Шевяковым на ту квартиру, где остановилась на два дня Альдона Булгак, урожденная Дзержинская; та, наивно полагал Шевяков, могла знать, где Матушевский, а уж если брат обнаружится в Варшаве, то к кому, как не к ней, придет он.

Пяти часов, считал Шевяков, хватит на то, чтобы обработать Ноттена: агентура присматривалась к поэту, характер его был изучен, проанализирован, расписан по отдельным графам: "жаден - нет", "жесток - нет", "честен - да", "храбр - не очень", "честолюбив - весьма", "любит ли Гуровскую - да". Вот на этих двух последних пунктах и решил сыграть Шевяков, хотя Глазов был настроен пессимистически, полагая, что и года для изучения человека недостаточно, а уж если речь идет о художнике - тем более.

- Глеб Витальевич, - посмеялся Шевяков добродушно, - в нашем альянсе, так сказать, вам отведена роль режиссера, вы уж мне исполнительство оставьте, я в актерстве поднаторел.

- Режиссура протестует против торопливости, а вы все равно свое гнете. Хорош актер...

Тем не менее Шевяков настоял, и Ноттена привезли в охранку.

Надев профессорские очки из филерского реквизита, Шевяков сел напротив журналиста:

- Владимир Карлович, отпираться бесполезно, потому как взяли мы вас с уликами. Вы понимаете это?

- Понимаю, - ответил Ноттен, терзая свои руки.

- По статье сто второй уголовного законоположения нелегальная социалистическая типография, владение ею, покрывательство, а равно, так сказать, пользование влечет за собою арест, суд и ссылку в Восточную Сибирь на срок до семи лет. Это вы тоже понимаете?

- Это я понимаю тоже, однако речь упирается в то, какого рода прокламации вы нашли в такой типографии? Возмутительного содержания? Социалистической направленности?

Шевяков не ожидал вопроса, кашлянул, поискал глаза ротмистра Глазова, но тот безучастно сидел в уголке и чистил ногти лезвием перочинного, с перламутровыми накладками, ножичка.

...Ноттен тем временем ощутил, что попал в точку. Поэтому, хотя руки он по-прежнему терзал, в глазах его уже не было того ужаса, который появился, когда в квартиру Геленки вошли жандармы.

Он утвердился в правоте своей догадки, увидав п е р е г л я д допрашивавшего его дуборыла с тем, длиннолицым, который сидел в углу: дураку надо сто вопросов и сто ответов ставить, умный, да к тому же пишущий, поймет и без слов - кожею своей, нервами.