Горелом

— Мне сказали, — с некоторым усилием произнесла она. Либо эта девушка не любила лгать, либо была еще какая-то причина, но слова ее прозвучали фальшиво. Настолько, что медлившая Ева вдруг решительно переместилась к дверям, заступив гостье выход.

— Кто?

Взгляд девушки нерешительно заметался. Ян заметил, что она непроизвольно глянула на окно. А там снаружи… Ну, конечно!

— Вы знакомы с той женщиной, что стоит сейчас напротив моего дома?

— Да, — с неуместным облегчением отозвалась гостья, посветлев лицом. И это облегчение Яну совсем не понравилось, будто он ненароком подсказал ей выход из ловушки. Или его паранойя прогрессирует?

— Она приходила ко мне за помощью, когда вы отказали.

— Что ж не помогли ей? — с досадой буркнул Ян.

Амилия посмотрела так строго и укоризненно, что где-то в глубине души ему стало неудобно.

— Прощайте, — хмуро произнес Ян, оттаскивая в сторону озадаченную Еву.

Ева освободила плененный локоть и, задрав брови, ушла провожать гостью. Ян надеялся, что она не вернется. Но она пришла и воззрилась на него осуждающе:

— Ты зачем ей нагрубил?

— Не твое дело, — огрызнулся Ян, сгребая в сторону апельсиновые корки и устало повалившись на диван.

— Это ты из-за нее, что ли, в воду полез?

— Ева, иди домой, а? — прикрыв глаза, Ян слышал, как она перемещается по комнате, двигая вещи. Прогнать ее сил у него не осталось. Холод никуда не ушел, а превратился в мелкую, нудную знобь, от которой нельзя было спастись даже под пледом.

— У тебя шерстяные носки есть?

— Что? — поразился Ян. — Какие носки?

— Шерстяные.

— Н-нет, кажется.

— У тебя было столько девиц. Неужели ни одна не связала тебе носки?

Ян накрыл подушкой голову. Это не помогло. Ева деловито громыхнула плиткой у камина, буркнула под нос нечто нелицеприятное, а потом громко осведомилась:

— А если я попрошу твоих хозяев приготовить для тебя чай, он согласятся?

— Вряд ли… Ева, что я должен сделать, чтобы выставить тебя из моего дома? Или… — его осенила страшная догадка. — Или ты тянешь время, чтобы домой не идти? Ждешь, когда свекровь нагостится?

Ну, судя по ее лицу, так оно и есть. Это ж до чего надо довести беднягу, что ей Яново общество милее, чем компания семьи? Только ему-то за что такое издевательство?

— Ладно, оставайся. Сходи, приручи Пустецов, вяжи носки, но только дай мне поспать!

На этот раз виновницей нарушения тишины стала не Ева, а мобильники. Одновременно заверещали и Янов, и Евин. На который из звонков Ева ответила, Ян не видел.

— Да, я… Угу, нашла. Нет, сейчас дома… Нет… Знаешь, я думаю он сейчас никуда не годен… Нет, не пьян… Хотя, да! В стельку!.. — (Ян негодующе скрипнул зубами, высовываясь из-под подушки). — Завтра, наверное, если оклемается… Ну, скажи им как есть… Ничего, переживут… А ты на что?

Она отложила телефон.

— Это Пьетр.

— Кто б сомневался.

— Я сказала, что ты…

— Я слышал, — Ян подумал, и добавил: — Спасибо.

— Ну, мне подумалось, что сегодня ты точно неадекватен. Натворишь еще дел.

— Мне почудилось, или ты решила обо мне заботиться? Смотри, нарвешься.

Она мельком поморщилась, поднялась и отошла к окну. К тому, что выходит на улицу. И после паузы спросила:

— Та женщина, что снаружи… Вы про нее говорили?

— Про нее.

— Почему ты не хочешь помочь ей?

Нет, поспать точно не удастся. Может и к лучшему, потому что попытка сползти в дрему снова стала напоминать оседание в пропасть. Или, скорее, в болото — вязкое, душное, черное.

— Ее дочь неизлечимо больна. Если я помогу ей, мне придется передать ее болезнь кому-то другому.

— А иначе…

— Иначе никак.

Обычно невозможно предсказать, куда уйдет рикошет. Но иногда случается, что последствия очевидны, как на ясной схеме. Особенно, когда речь идет о невозможном. Никому не под силу настолько искажать реальность. Невозможно излечить болезнь, от которой еще не придумано лекарства. Можно только перевести ее на кого-то еще…

— И твоя гостья тоже не смогла ей помочь?

— Судя по тому, что эта женщина все еще маячит под моим окном — нет.

Ева нахмурилась и дернула портьеру, словно надеясь отгородиться от происходящего снаружи. Тут же заклубилась пыль. Занавесок Ян не касался уже не вспомнить сколько времени. Ева чертыхнулась, отшатнулась и уронила бумаги со стола.

— Знаешь… — с тихим остервенением проговорил Ян. — А ты избрала гораздо лучшую тактику, чем пользовалась раньше. Еще немного, и я тебя точно возненавижу. Хочешь купить лотерейный билет?

— Сколько чеков! — Ева присела на корточки, сгребая бумаги в кучу. — Банковские переводы в город Прилесов. У тебя там незаконный ребенок?

— Пятеро. Хватит рыться в моих вещах.

— Вот не знала, что ты поддерживаешь связь с семьей! — она подняла один из упавших конвертов. Потом увидела все остальные в незакрытом ящике. — Только… они почти все не распечатаны.

— Я и так знаю, что там написано, — Ян сдался. Спорить с Евой не хотелось. Подниматься и отбирать у нее конверты тем более. — Если любопытно, можешь посмотреть сама.

— Нет, это же личное!

— Никакое оно не личное… — кривая усмешка сама собой свела рот.