Горечь победы

Пауль Грассер не стал дожидаться лифта и легко вбежал по лестнице на третий этаж, удивляясь, с чего бы это редактору вызывать его вечером. Вроде ничего плохого за последние три недели он не совершил, а репортажи о событиях в Чечне были признаны коллегами «блестящими». К тому же Грассер наладил связь с одним из информационных агентств в России и те передали ему несколько кассет с запечатленными на них зверствами российских войск. Именно по ним Пауль и написал несколько статей.

Он гневно обрушился в них на российское руководство, осуществляющее геноцид чеченского народа. С искренним сожалением упомянул об огромных и неоправданных потерях среди российских войск и мирного населения. После его статей в обществе снова заговорили о смертельной опасности нависшей над мирным чеченским народом и необходимости прекращения боевых действий со стороны России для его спасения. Редактор был очень доволен публикациями и даже выписал премию журналисту.

В газете Пауль Грассер работал уже пять лет и за все время, кроме похвал, ничего не слышал. До этого три года работал телерепортером на одной из телестудий, но не поладил с редактором и перешел в «Народный обозреватель».

Пауль прыгал через две ступеньки и молнией проносился по пролетам. Это было полезно для ног. Большинство сотрудников редакции газеты «Народный обозреватель» знало Пауля как замечательного спортсмена и уже не удивлялось экстравагантным прыжкам. Остальные сотрудники солидно поднимались и опускались на лифте.

Журналист прошел по коридору пружинящим шагом. Светлые коротко подстриженные волосы слегка растрепались от быстрого движения и прежде, чем зайти в комнату секретаря, он пригладил их рукой. Улыбнулся молоденькой секретарше, сидевшей за компьютером:

– Привет, Эльза! Как прошли выходные? Ездила со своим парнем за город?

Девушка улыбнулась в ответ:

– Ничего-то от вас, журналистов, не скроешь! Проходите, Пауль. Герр Штайнер ждет…

Она даже не стала докладывать о его приходе. И это несколько удивило парня. Обычно так бывало лишь в случаях крайней необходимости. Он, уже серьезно взглянул на Эльзу, но та лишь пожала плечами, давая понять, что ничего не знает о цели вызова. Это тоже было удивительно. Секретарша всегда была в курсе того, что происходило в редакции. Грассер постучался и толкнул дверь после того, как услышал:

– Заходите, Пауль!

Он не раз бывал у редактора и уже не вертел головой, словно юнец, разглядывая роскошную обстановку. Единственными современными пятнами в ней были компьютер на удобном и легком полуметаллическом столике, кресло-вертушка перед ним и телефон с факсом, да еще заполненные современными бумагами дубовые и буковые шкафы с резьбой. Остальное пространство заполняла старинная мебель: тумбовый стол с бронзовыми фигурками и пресс-бюро, еще один длинный стол и роскошные стулья перед ним, обтянутые плотной гобеленовой тканью. Диван, обтянутый таким же материалом, стоял у окна. Два кресла и столик из черного дерева находились рядом с входом, вместе со старинным баром.

Штайнер сразу же встал, отложив в сторону пачку каких-то документов, которые старательно проглядывал. Судя по серьезному выражению его лица, бумаги были слишком серьезными. С улыбкой пошел навстречу, протягивая обе руки:

– Дорогой Пауль, твоя последняя статья вызвала настоящую бурю в обществе. Ты делаешь успехи. Поздравляю! Я уже давно слежу за тобой и понял, что будущее именно за такими талантами, как ты. Присаживайся…

Крепко пожал руку парня и слегка похлопал по плечу. Вместе с ним редактор направился к своему месту. Встал рядом, дожидаясь, когда Пауль устроится на стуле. Несколько сбитый с толку этим неожиданным проявлением чувств, Грассер ответил:

– Я старался, герр Штайнер! Пора показать русским, что демократия в мире для всех и Запад не будет закрывать глаза на кровавую резню, устроенную ими в Чечне.

Редактор не спеша сел за свой огромный стол. Поправил очки на худом лице:

– Я знаю, ты любишь острые репортажи и сенсационные открытия. У меня к тебе деловое предложение… – Он немного помедлил, сверля лицо сотрудника водянистыми глазами, а затем добавил: – Я предлагаю тебе съездить в Чечню. Возможно на несколько месяцев. Ты знаешь русский язык и если соответствующе нарядить, вполне сойдешь за русского. Что скажешь? Ответ мне нужен сейчас.

У Грассера даже сердце замерло от радости: впервые надо было ехать за границу, да еще и в Чечню. Можно будет посовершенствоваться в русском языке. Несколько месяцев назад от их газеты в Москву уехал работать такой же молодой и амбициозный журналист Ганс Гейдебрехт, хотя Пауль был уверен тогда, что выберут его. Но когда выбрали Ганса, он здорово обиделся на редактора и вот теперь Штайнер исправлял ошибку. Пауль мгновенно ответил:

– С удовольствием! Но ведь русские не пускают туда иностранную прессу. А тот, кто все же проникает, рискует попасть в русскую тюрьму. Вы же наверняка помните про тот случай с турецкими журналистами…

Редактор улыбнулся и снял очки. Тщательно протер их и вновь натянул на нос. Светлые глаза, не мигая, уставились на журналиста: