Горе победителям

– Извини. Я ведь сержусь еще и потому, что сам не понимаю. Да и войной их отношения нельзя назвать. Они просто сосуществуют, делая пакости друг другу по мере возможности. Но нападение на мирный исследовательский корабль… это все же чересчур.

– Ты сам говорил, что корабль занимался военными исследованиями. Но если хочешь, я могу проанализировать все, что ты рассказал.

– В каком смысле? – удивился я.

– В самом прямом. Только у меня есть некоторые вопросы, ответы на которые нужны для анализа.

– Задавай. – Предложение Мушкетера меня заинтересовало.

– Ну, вопрос первый. Начнем с того момента, как тебя ранили. Ты слышал разговор между Стархом и его начальством. Начальство настаивало, чтобы тот тебя бросил, а тот приказ нарушил. Правильно?

– Правильно. Хотя я порой думаю, что лучше бы он послушался.

– Для анализа это мнение не важно. Теперь вопрос. В то время ты никаких галактических языков не знал, а беседу понял. Отсюда я сделал вывод, что разговаривали они между собой на родном для тебя языке или на том, который ты знал, – опять-таки языке твоей планеты. Почему? Ведь гораздо логичнее предположить, что начальник и подчиненный будут разговаривать между собой на СВОЕМ родном языке, который ты понять не смог бы.

Я открыл рот и закрыл. Опять открыл. Действительно, почему? На каком бы задании Старх ни был, но приказ он должен был получать на хоргском! Как я сам упустил этот момент? Почему этот вопрос не возник у меня?

– Н-не знаю, – промямлил я. – Возможно, для маскировки и дезинформации дролов.

– Версия принята. Вопрос номер два. Непонятное поведение Старха. Почему он так яростно советовал отправляться на Землю?

Этот вопрос я и сам себе задавал и ответил не задумываясь:

– Считал, что я в галактике не продержусь. Думал, что дома мне будет лучше.

– Принято. Вопрос номер три. Только что я проштудировал информацию по поводу твоего оживления. Технология далеко не новая, хотя пока все еще экспериментальная. Как я понял, хорги сумели довести ее до ума. Еще я понял, бессмертия она не дает, поскольку второй раз ничего из мозга считать нельзя. Тут логическая несообразность. Считали первый раз, записали. Почему эту запись нельзя считать повторно? Но этот вопрос не к тебе. Вряд ли ты знаешь что об этой технологии. Постараюсь сам разобраться. После оживления человек возрождается в том возрасте, в котором погиб. Так что если кто-то умер от старости, то продлить его век можно максимум еще лет на пятьдесят. Но вот от несчастных случаев эта технология спасает. Почему она не реализована?

– Секретность, наверное, – пожал я плечами. Вопрос показался мне не важным.

– Тогда вопрос вслед. Открытая информация в сети по этому вопросу позволяет мне предположить, что разным расам требуется своя настройка. Каким образом считывателем, настроенным со слов Вултона на расу хоргов, удалось считать информацию с твоего мозга? Твоя раса и хорги различны.

– Возможно, Старх перенастроил прибор. Или он самонастраивающийся.

– Делать прибор перенастраиваемый – это излишне усложнять его. Но принято.

– Больше вопросов нет? – ехидно осведомился я.

– Есть, – невозмутимо отозвался Мушкетер. – Но я понял, что ты сам ответов не знаешь. А гадать я и сам умею. Мои предположения могут быть ничуть не хуже твоих. Даже лучше.

– Это еще почему?

– Потому что я независим, а ты предвзят в своих суждениях. Гибель корабля хоргов в твоем сознании затмила все. Ты уже заранее определился со своими и чужими.

– Хорги меня спасли.

– Вот именно. А сейчас у меня предложение. Полетели на Землю?

– Чего?! – Я ошарашенно уставился в потолок, где, по моему предположению, должны были быть сенсоры Мушкетера.

– Ну чего? Жалко, что ль? Просто мне хочется увидеть твою родину. Что в этом плохого?

– Ты не понимаешь! Ты думаешь, мне легко это будет?! И потом, ты не забыл, что нам надо долг вернуть?

– У нас есть еще две недели. За это время можно успеть пять раз слетать на Землю и обратно. А что касается твоего настроения… когда-то надо это сделать. Кто мне тут говорил о том, что трудности надо встречать твердо, а не бегать от них? Или это были просто слова?

Что ответить, я не нашелся. Говорил я такое. В одном из многочисленных споров по поводу моих рассказов. Теперь я мог понять, что чувствовал отец, когда я ссылался на его собственные слова, желая чего-то от него добиться. И что мне сейчас делать? Не разочаровывать же этот биокомп? Так все уважение потерять можно. К тому же он прав – когда-нибудь это сделать все равно придется.

– Ладно, лети. Но у нас неделя. Сутки туда, сутки обратно и пять дней там.

– Уже лечу. Координаты заложены. Вперед.

– Зараза, – ругнулся я, когда «Мечта» неожиданно ушла в сверхсвет – не слишком приятное ощущение даже для меня. – Я – спать, – сообщил я Мушкетеру, отправляясь к себе.

Спать мне совсем не хотелось, но мне просто необходимо было побыть одному. А Мушкетер уже знал, что когда я сплю, то будить он меня должен только в крайних случаях. Так что я надеялся спокойно все обдумать.