Горе невинным

– Только руководствуясь общими интересами. И естественно, это остается между нами.

– Вы действительно верите, что если бы я убила ее, то сказала бы вам? – спросила Хестер.

– Разумнее было бы умолчать, – согласился Филип.

– Дональд убежден, что я убила ее. Говорит, если я признаюсь ему, все будет в порядке, мы поженимся, и он будет заботиться обо мне. Считает, между нами не должно быть недомолвок.

Филип тихонько присвистнул.

– Ну и ну, – проговорил он.

– Есть ли смысл? – спросила Хестер. – Есть ли смысл объяснять ему, что я никого не убивала? Ведь он не поверит.

– Обязан поверить, если вы ему скажете.

– Я не убивала ее. Понимаете? Не убивала. Нет, нет, нет! – Голос ее дрожал. – Но это звучит не слишком убедительно, – печально заключила она.

– Истина часто выглядит неправдоподобно, – попытался подбодрить ее Филип.

– Никто не знает истины. Мы только с подозрением поглядываем друг на друга. Мэри глядит на меня… И Кирстен… Она очень добрая, хочет меня выгородить. Думает, что это я. Что мне остается? Поймете ли вы? Что делать? Было бы значительно лучше броситься вниз на скалы со смотровой площадки.

– Ради бога, не сходите с ума, Хестер. Есть и другие возможности.

– Какие? Где? Для меня все потеряно. Можно ли дальше влачить такое существование? – Она взглянула на Филипа. – Думаете, я взбалмошная, истеричка? Что же, может быть, я и в самом деле убила ее! Может быть, меня мучают угрызения совести. Может быть, у меня все кипит вот здесь. – Волнуясь, она прижала руки к груди.

– Не глупи, малышка, – сказал Филип. Резким движением он притянул ее к себе. Хестер склонилась над ним, и он поцеловал ее.

– Тебе нужно мужа, девочка, – прошептал Филип. – Не такого глубокомысленного осла, как твой Дональд, у него в голове нет ничего, кроме его заумных терминов. Бедняжка Хестер, ты милое, глупенькое и очаровательное создание.

Дверь отворилась, и на пороге неожиданно возникла Мэри Дюрант. Хестер вырвалась из объятий Филипа, который приветствовал супругу виноватой улыбкой.

– Хотелось немного подбодрить Хестер, Полли, – сказал он.

– О, – выдавила из себя Мэри.

Она осторожно вошла в комнату, опустила поднос на маленький столик и подкатила столик к Филипу. На Хестер она даже и не взглянула, а та смущенно оглядывала супругов.

– Ну что же, – сказала Хестер, – я думаю… мне нужно… может быть, лучше… – Фраза осталась незаконченной, Хестер вышла и закрыла за собой дверь.

– Она в плохом состоянии, – проговорил Филип, – носится с мыслью о самоубийстве. Я пытался ее отговорить.

Мэри ничего не ответила. Он протянул к ней руку, но она отстранилась.

– Полли, я прогневил тебя? Очень прогневил?

Она промолчала.

– Все из-за этого поцелуя? Хватит, Полли, не казни меня строго из-за такого пустяка. Она была так мила и так неразумна, что я на мгновение почувствовал себя безрассудным, жизнерадостным пареньком. Поцелуй же меня. Поцелуй, и помиримся.

– Бульон остынет, если его не выпьешь, – пробурчала Мэри. Затем она прошла в спальню и плотно затворила тяжелую дверь.

Глава 18

– Какая-то молодая леди хочет вас видеть, сэр.

– Молодая леди? – удивился Калгари. Кто это к нему пожаловал? Он поглядел на заваленный бумагами письменный стол и нахмурился. В трубке снова послышался приглушенный голос портье:

– Настоящая леди, сэр, и очень славненькая.

– Хорошо, пригласите, пожалуйста, молодую леди подняться ко мне.

Калгари не смог сдержать непрошеную улыбку. Доверительный шепоток портье пробудил в нем чувство юмора. Интересно, кому это он понадобился? Еще более он изумился, когда на пороге открытой двери перед ним предстала Хестер Эрджайл.

– Вы! – У него непроизвольно вырвался удивленный возглас. – Заходите, заходите, – пригласил он, пропуская ее в комнату, и закрыл дверь.

Странно, она выглядела точно так же, как и при первой их встрече. Одежда ее была явно не подходящей для посещения Лондона. Она была без шляпы, и ничем не сдерживаемые черные взлохмаченные волосы обрамляли бледное лицо. Под толстым твидовым пальто скрывались зеленая юбка и свитер. Она запыхалась, будто прошагала изрядное расстояние по загородному бездорожью.

– Пожалуйста, – прошептала Хестер, – пожалуйста, помогите мне.

– Помочь вам? – удивился Калгари. – Каким образом? Разумеется, помогу, если сумею.

– Я не знаю, что делать, – пожаловалась Хестер. – Не знаю, куда идти. Кто-то мне должен помочь. Я больше не могу, решила обратиться к вам. Вы ведь все это затеяли.

– Вас что-то расстроило? У вас неприятности?

– У нас у всех неприятности. Но всякий человек эгоистичен, не так ли? Вот я и думаю о себе.

– Присаживайтесь, дорогая, – радушно пригласил Калгари.

Он очистил от бумаг кресло и, усадив в него Хестер, подошел к буфету.

– Вам следует выпить вина, – сказал он. – Бокал сухого шерри. Подойдет?

– Как хотите, мне все равно.

– На улице сыро и холодно, надо согреться.

Калгари обернулся, в руке он держал графин и бокал. Хестер тяжело опустилась в кресло, ее странная неловкость и полная отрешенность тронули Калгари.

– Успокойтесь, – ласково произнес он, подвигая к ней бокал и наполняя его вином. – Знаете, жизнь не столь дурна, как нам кажется.