Гордость и предубеждение

— Она уже была представлена ко двору? Я не встречала ее имени в списках придворных дам.

— Увы, здоровье, к несчастью, не позволяет ей переселиться в город. Это обстоятельство, как я однажды уже сказал самой леди Кэтрин, лишило двор Британии его лучшего украшения. Ее светлости очень понравилось мое замечание. Должен признаться, я часто прибегаю к такого рода изящным комплиментам, которые столь нравятся дамам. Например, я не раз говаривал леди Кэтрин, что ее прелестная дочь рождена, чтобы стать герцогиней и украсить собой любое место, которое само украсило бы всякую другую особу. Я считаю священным долгом свидетельствовать подобными милыми мелочами свое внимание к ее светлости.

— Вы рассуждаете весьма здраво, — сказал мистер Беннет. — И ваше счастье, что вы обладаете талантом льстить с такой деликатностью. А позвольте спросить, — рождаются ли у вас эти милые свидетельства внимания в результате мгновенного проблеска мысли или вы их придумываете заблаговременно?

— Обычно они всегда имеют отношение к происходящему. И хотя иногда, ради развлечения, я на досуге занимаюсь изобретением изящных маленьких сюрпризов, которые могут подойти к различным случаям жизни, но, преподнося их, я всегда стараюсь придать им форму экспромта.

Ожидания мистера Беннета целиком подтвердились. Глупость кузена вполне оправдала его надежды. И, слушая гостя с серьезнейшим выражением лица, он от души развлекался. При этом, если не считать редких случаев, когда он бросал взгляд на Элизабет, он вовсе не нуждался в партнере, с которым мог бы разделить удовольствие.

Ко времени вечернего чаепития принятая им доза оказалась, однако, уже настолько значительной, что мистер Беннет был рад спровадить своего кузена в гостиную, попросив его почитать что-нибудь дамам. Мистер Коллинз с готовностью согласился, и ему была принесена книга. Однако, взглянув на нее (легко было видеть, что это книга из общественной библиотеки[15]), он сразу же от нее отпрянул и, попросив прощения, заявил, что никогда не читает романов. Китти изумленно на него уставилась, а Лидия даже от удивления вскрикнула. Были извлечены другие книги, и после некоторого раздумья он остановился на проповедях Фордайса[16]. Как только том был раскрыт, Лидию одолела зевота. И не успел он прочесть монотонным голосом трех страниц, как она, перебив его на полуслове, воскликнула:

— Вы слышали, мама, дядя Филипс хочет уволить Ричарда? Если он на это решится, Ричарда сразу возьмет к себе полковник Форстер. Мне об этом в субботу сказала тетушка. Нужно будет завтра же сходить в Меритон и расспросить обо всем подробнее. А заодно узнать, когда же вернется из города мистер Денни.

Две старшие сестры попросили Лидию придержать язык, но мистер Коллинз, оскорбленный до глубины души, отложил книгу и сказал:

— Мне часто приходилось наблюдать, как мало интересуют молодых леди книги серьезного содержания, написанные, увы, для их же пользы. И, признаюсь, меня это удивляет. В самом деле, может ли быть для них что-нибудь благотворнее хорошего нравоучения? Но я больше не стану утруждать слух моих юных кузин… — И, повернувшись к мистеру Беннету, он предложил ему сыграть партию в триктрак[17]. Мистер Беннет принял приглашение, заметив, что кузен поступает весьма разумно, предоставляя девчонкам заниматься своими пустячными забавами. Миссис Беннет и ее дочери самым искренним образом извинились за выходку Лидии, обещая, если он возобновит чтение, впредь не допустить ничего подобного. Однако, сказав, что он не затаил против юной кузины ни малейшей обиды и что ее поступок вовсе не был для него оскорбителен, мистер Коллинз уселся с мистером Беннетом за другой столик и приготовился к игре.

ГЛАВА XV

Мистер Коллинз не был одаренной натурой. И это упущение природы не было восполнено в нем воспитанием и общением с людьми. Большую часть жизни он провел под надзором отца — человека необразованного и мелочного. Находясь в университете, он прослушал курс наук, но не завел сколько-нибудь полезных знакомств. Подавленный отцовским воспитанием, первоначально привившим его характеру раболепие, он приобрел со временем самодовольство недалекого человека, который живет сам по себе и неожиданно рано преуспел в жизни. Благодаря счастливой случайности он подвернулся вдове сэра Льюиса де Бёра в тот момент, когда освободился хансфордский приход. Почтение к ее высокому рангу, благоговение перед личностью патронессы и вместе с тем высокое мнение о собственной персоне, авторитете священнослужителя и правах главы церковного прихода сделали из него человека, в характере которого своеобразно переплелись высокомерие и угодничество, самодовольство и униженность.