Гордость и Предубеждение

Элизабет была удивлена, но не отказалась. А мисс Бингли таким образом преуспела в достижении истинной цели своей любезности – мистер Дарси оторвал взгляд от книги. Он, так же, как и сама Элизабет, уже некоторое время был не прочь сменить занятие и, не подозревая подвоха, закрыл книгу. Ему тут же последовало приглашение присоединиться к их группе, но он отказался, заметив, что может вообразить только два мотива, по которым они решили вместе прогуливаться взад-вперед по комнате, и любому из этих замыслов его присутствие рядом с ними должно было помешать.

– Что он мог иметь в виду? До смерти любопытно, что он хотел этим сказать? – и она обратилась к Элизабет, может ли та его понять.

– По правде сказать, нет, – был ее ответ. – Одно мне ясно, он намерен поступать с нами строго, и наш самый верный способ разрушить его планы – ни о чем его не спрашивать.

Мисс Бингли, однако, не была готова хоть в чем-то разочаровать мистера Дарси и потому упорно требовала объяснений этих двух его мотивов.

– Я не имею ни малейшего возражения против того, чтобы объяснить свои слова, – сказал он, как только получил возможность вставить слово. – Вы либо избрали этот способ скоротать время, потому что у вас есть какие-то общие секреты и вам нужно обсудить их, либо потому, что вы уверены, что ваши фигуры выглядят наиболее выигрышно в движении; если верно первое, то я окажусь лишним и буду мешать вам секретничать, а если второе, то я смогу гораздо лучше оценить ваши достоинства, сидя у камина.

– Ужасно! Я шокирована! – воскликнула мисс Бингли. – Я никогда не слышал ничего более дерзкого. Как нам наказать его за такую речь?

– Нет ничего проще, если вы действительно хотите этого, – отвечала Элизабет. – Нам так просто раздражать и наказывать друг друга – дразните его, подсмеивайтесь над ним. Ведь вы хорошо осведомлены о его слабых сторонах, вы легко сообразите, как это сделать.

– Клянусь честью, я этого не стану делать. Уверяю вас, что мое знание его характера подсказывает избегать такого риска. Насмехаться над сдержанностью манер и наличием здравого смысла! Нет, нет, боюсь, он и сам может бросить нам вызов в этом случае. А что касается просто смеха, то, если позволите, нам лучше не подвергать себя риску выглядеть глуповатыми, начиная смеяться без явной причины. Мистер Дарси может быть спокоен.

– Над мистером Дарси не позволено смеяться! – воскликнула Элизабет. – Это редчайшая привилегия, и я надеюсь, что она такой же редкой и останется, поскольку для меня было бы большой потерей иметь многих таких знакомых. Я ведь очень люблю посмеяться.

– Мисс Бингли, – парировал Дарси, – оказала мне больше почтения, чем я заслуживаю. Самые умные и достойные из людей – даже точнее, самые разумные и благородные из их действий – могут быть сделаны нелепыми и потешными человеком, чьей главной целью в жизни является забава.

– Конечно, – ответила Элизабет, – такие люди есть, но надеюсь, что я не из их числа. Полагаю, я никогда не буду высмеивать то, что разумно и благородно. Глупость и бессмыслица, самодурство и отсутствие логики, я признаю, действительно кажутся мне смехотворными, и я смеюсь над ними, когда получается. Но это, я полагаю, именно то, что у вас, к счастью, отсутствует.

– Возможно, это не распространяется на всех. Но сам я всю жизнь старался избегать проявлений тех слабостей, которые обычно подвергаются насмешкам.

– Таких как тщеславие и гордость.

– Да, тщеславие – это бесспорная слабость. Но гордость – там, где речь идет о настоящем превосходстве ума, такая гордость всегда будет благородным качеством.

Элизабет отвернулась, чтобы скрыть улыбку.

– Я полагаю, ваше обследование мистера Дарси закончено, – вмешалась мисс Бингли. – Умоляю, сообщите, каков результат?

– Я совершенно убеждена в том, что у мистера Дарси нет недостатков. Он предстает перед нами таким, каков он есть, без обмана.

– Что вы, – возразил Дарси, – я не претендовал ни на что подобное. У меня достаточно недостатков, но я надеюсь, что они не связаны с моим разумом. За свой характер я не смею ручаться. Я нахожу его не слишком терпимым и снисходительным, уж точно не в той степени, чтобы безоговорочно воспринимать окружающих. Я не способен предавать забвению недостатки ума и пороки других так быстро, как, может быть, следовало, а также обиды, нанесенные мне. Мои чувства не поддаются влиянию каждый раз, когда меня пытаются растрогать. Меня, пожалуй, можно было бы назвать обидчивым. Мое хорошее отношение, однажды утраченное, потеряно безвозвратно.

– Это действительно серьезно! – воскликнула Элизабет. – Непримиримая обида – не лучшая черта характера. Но вы удачно выбрали свой недостаток. Я действительно не смогу над ним смеяться. Вы в полной безопасности с моей стороны.

– Я считаю, что в самой природе человека присутствует склонность к какому-нибудь пороку – и это обращается в естественный недостаток характера, который невозможно преодолеть даже самым лучшим воспитанием.

– Ваш недостаток в том, что вы склонны всех ненавидеть.

– А ваш, – ответил он с улыбкой, – в том, чтобы умышленно приукрашать их.