Гордость и предубеждение

Впрочем, как ни вопрошала г-жа Беннет, поспешествуемая пятью дочерьми, из супруга ее так и не удалось выжать удовлетворительного описанья г-на Бингли. Дамы атаковали г-на Беннета разнообразно: прямыми вопросами, остроумными предположеньями, смутными догадками; тот, однако, увертывался от их совокупного хитроумья, и в итоге дамам пришлось удовольствоваться мненьем, полученным от леди Лукас. Отзыв ее был весьма благоприятен. Сэр Уильям в восторге от г-на Бингли. Тот очень молод, замечательно красив, невероятно мил и, в довершение ко всему, собирается быть на ближайшем балу вместе с большим обществом. Что может быть восхитительнее? Склонность к танцам — отчасти шаг к влюбленности, а посему касательно сердца г-на Бингли зародились весьма лучезарные ожиданья.

— Кабы только я увидела, как одна из дочерей моих счастливо поселилась в Незерфилде, — говорила г-жа Беннет супругу, — да все остальные тоже удачно вышли замуж, мне бы нечего было и желать.

Через несколько дней г-н Бингли явился к г-ну Беннету с ответным визитом и минут десять просидел с хозяином дома в библиотеке. Г-н Бингли питал надежду узреть молодых дам, о чьей красоте был немало наслышан, однако созерцал только их отца. Пожалуй, дамам повезло больше: из верхнего окна они увидели, что г-н Бингли одет в синий редингот и ездит на вороном коне.

Вскоре последовало приглашенье к обеду; г-жа Беннет уже сочиняла блюда, кои выгодно явят ее талант к домоводству, но тут пришел ответ, сии планы отсрочивший. Г-н Бингли назавтра должен быть в городе, а стало быть, не сможет принять столь почетное для него приглашенье, и т. д. Г-жу Беннет охватило крайнее недовольство. Она не постигала, что за дела могут призывать его в город так скоро после прибытия в Хартфордшир, и заподозрила, что г-н Бингли, вероятно, беспрестанно порхает туда-сюда и никогда не осядет в Незерфилде, как ему надлежит. Леди Лукас отчасти утишила ее страхи, предположив, что г-н Бингли отправился в Лондон лишь затем, чтобы доставить большое общество на бал, и вскоре поступили сведенья, что г-н Бингли привезет с собою двенадцать дам и семь джентльменов. Девушки печалились о подобном множестве дам, однако накануне бала утешились, прослышав, что г-н Бингли привезет из Лондона не двенадцать дам, а только шесть — пять сестер и кузину. Группа же, коя вступила в бальную залу, состояла всего из пятерых: г-на Бингли, двух его сестер, мужа старшей сестры и еще одного молодого человека.

Г-н Бингли был пригож и благороден; он располагал приятственной наружностью и непринужденностью, лишенной аффектации. Сестры его оказались утонченными дамами сугубо светского облика. Его зять г-н Хёрст попросту смотрелся джентльменом; однако друг его г-н Дарси вскоре привлек вниманье всего собрания элегантностью и высоким ростом, красивыми чертами, благородной миною, а равно за пять минут распространившимся слухом о том, что он располагает десятью тысячами в год. Джентльмены объявили его образцом мужественности, дамы заявили, что он красивее г-на Бингли, и на г-на Дарси взирали с немалым восхищеньем полвечера, покуда манеры его не породили досады, коя уняла всплеск его популярности, ибо г-н Дарси оказался гордецом, не снисходившим до общества и не принимавшим подношений дружбы, а стало быть, никакое громадное поместье в Дербишире уж не мешало ему обладать весьма непривлекательной хмурой внешностью и быть недостойным сравнения с другом.

Г-н Бингли вскоре перезнакомился со всеми наиважнейшими людьми; он был оживлен и открыт, танцовал всякий танец, рассердился, когда вечер закончился чересчур рано, и упомянул, что не прочь дать бал в Незерфилде. Столь привлекательные черты говорят сами за себя. Сколь противоположен он своему другу! Г-н Дарси танцовал лишь единожды с г-жою Хёрст и единожды — с юной г-жою Бингли, не пожелал быть представлен любой другой даме и остаток вечера бродил по зале, изредка заговаривая с одним из своих знакомцев. Г-ну Дарси был вынесен приговор. Один из самых гордых, наинеприятнейших людей на свете, и все надеялись, что он здесь более не появится. Среди наиболее рьяных его недругов оказалась г-жа Беннет, чья неприязнь к его поведенью обострилась в особенности, поскольку г-н Дарси явил пренебреженье одной из дочерей сей дамы.

Ввиду немногочисленности джентльменов Элизабет Беннет вынуждена была два танца просидеть в кресле; некоторое время г-н Дарси обретался поблизости, и Элизабет подслушала его разговор с г-ном Бингли, на несколько минут прервавшим танцы, дабы привлечь друга к забавам.

— Пойдемте, Дарси, — сказал г-н Бингли, — я считаю, вам следует потанцовать. Невыносимо глядеть, как вы столь глупым манером стоите тут один. Танцовать гораздо приятнее.

— Я, разумеется, воздержусь. Вы знаете, как я этого не люблю, если незнаком с партнершей. В подобном собраньи сие будет нестерпимо. Ваши сестры заняты, а в зале нет ни единой женщины, с коей танец не окажется карой господней.