Гордость и гордыня

– Нет, – ответила Джейн, – я о нем не забыла, однако ничего хорошего я тебе сказать не могу. Мистер Бингли не знает подробностей его истории, и ему не известны причины, особенно оскорбившие мистера Дарси, но он ручается за безупречное поведение, благородство и честность своего друга и полностью убежден, что мистер Уикхем заслуживал куда менее одолжений от мистера Дарси, чем получил. Мне грустно говорить это, но, судя по его словам и словам его сестры, мистер Уикхем отнюдь не добропорядочный человек. Боюсь, он был очень легкомыслен и поделом утратил расположение мистера Дарси.

– Мистер Бингли ведь не знаком с мистером Уикхемом?

– Да, он впервые увидел его в то утро в Меритоне.

– Значит, он говорил только то, что слышал от мистера Дарси. C меня этого достаточно. A что он сказал про приход?

– Ему не удалось точно припомнить обстоятельства, хотя он не раз слышал о них от мистера Дарси, но он думает, что завещан приход был лишь на определенных условиях.

– В искренности мистера Бингли я не сомневаюсь, – ласково сказала Элизабет, – но ты извинишь меня, если я не начну думать иначе на основании лишь ничем не подкрепленных заверений. Не спорю, мистер Бингли защищает своего друга весьма убедительно, но он ведь многого не знает, а остальное узнал от того же друга, и я позволю себе остаться при прежнем мнении об обоих этих джентльменах.

Затем она заговорила о предмете, более приятном для них обеих и который не мог стать причиной для разногласий. Элизабет с восхищением слушала о счастливых, хотя и робких надеждах, которые Бингли пробудил в сердце Джейн, и сказала все, что могла, лишь бы укрепить их. Когда же к ним присоединился сам мистер Бингли, Элизабет отошла к Шарлотте Лукас, но не успела ответить на ее расспросы о своем последнем кавалере, как к ним приблизился мистер Коллинз и с превеликим восторгом сообщил ей, что имел счастье сделать важнейшее открытие.

– Благодаря особой случайности я узнал, – сказал он, – что сейчас в этой зале находится близкий родственник моей благодетельницы. Мне довелось своими ушами услышать, как сам этот джентльмен изволил упомянуть барышне, хозяйке этого дома, имена своей кузины мисс де Бэр и ее матушки леди Кэтрин. Сколь чудесны такие совпадения! Кто бы подумал, что на этом балу я встречу, возможно, племянника леди Кэтрин де Бэр! Я в восхищении, что сделал это открытие как раз вовремя, чтобы успеть выразить ему свое почтение, и намерен сделать это сейчас же в уповании, что он извинит мое промедление. Моя полная неосведомленность об этом родстве должна послужить мне оправданием.

– Вы же не собираетесь представиться мистеру Дарси?!

– О, собираюсь, собираюсь. И испрошу у него прощения, что не сделал этого раньше. Я ведь предполагаю, что он доводится леди Кэтрин племянником! И в моей власти заверить его, что неделю тому назад, считая со вчерашнего дня, ее милость пребывала в добром здравии.

Элизабет настойчиво пыталась отговорить его от такого плана. Уверяла, что мистер Дарси сочтет его попытку заговорить с ним без надлежащего представления дерзкой вольностью, а не знаком уважения к своей тетушке. Добавила, что ни малейшей необходимости им вступить в разговор нет и что в любом случае желание с ним познакомиться должен выразить мистер Дарси как человек более высокого положения в обществе. Мистер Коллинз слушал ее с упрямым выражением, свидетельствовавшим, что он намерен последовать своему намерению, а когда она умолкла, ответил следующим образом:

– Дражайшая мисс Элизабет, я придерживаюсь высочайшего мнения о вашей способности здраво судить обо всем, что находится в пределах вашего разумения, но дозвольте мне указать, что существует великое различие между правилами, установленными для поведения мирян, и теми, которым следуют священнослужители. Ибо, дозвольте мне заметить, духовный сан я полагаю равным самым высоким титулам сего королевства при условии, что при этом соблюдается надлежащее смирение. Посему вы должны дозволить мне в этом случае следовать указаниям моей совести, каковая требует от меня исполнения того, что я почитаю своим долгом. Простите, что я не последую вашему совету, хотя во всех иных случаях он будет моим путеводным факелом. Однако в настоящих обстоятельствах я полагаю, что образование и житейский опыт позволяют мне судить о том, как должно поступить, вернее юной девицы, подобной вам.