Гордячка

В бане почти никого, кроме нее, не было, и это вполне устраивало Сэйбл. Сначала мылись несколько турчанок, которые провели приблизительно полчаса в отдельных нишах, не обращая на девушку никакого внимания, и вскоре ушли. Служанка, заметившая, что Сэйбл хочет остаться одна, вышла в комнату для раздевания, предупредив на ломаном английском, что при необходимости юная леди может позвать ее.

Потянувшись, точно кошка, пригревшаяся в тепле, Сэйбл наконец поднялась и устроилась возле мраморной чаши, из которой изливалась вода, втекавшая туда через бронзовые краны. С помощью губки и медного черпака она помылась, наслаждаясь великолепием залы и чистотой своего обнаженного тела. Она даже не могла вспомнить, когда в последний раз испытывала такое блаженство. Сэйбл совершенно разомлела. «Даже этот верзила негодяй Морган Кэри не представляется таким уж страшным!» – подумала девушка, и на ее прелестном личике появилось выражение грусти и тоски. По существу, ей даже хотелось бы…

Она прикусила своими белыми зубками губу. Чего бы ей хотелось? Чтобы здесь, рядом, оказался Морган, чтобы глядел на нее своими сверкающими голубыми глазами? Верно, она спятила!

– Сэйбл!

Девушка вскочила на ноги, и шелковистые волосы рассыпались по ее обнаженным плечам. Округлившимися глазами она вглядывалась в мраморный проход. «Не может быть, чтобы этот сердитый голос принадлежал Моргану! – с тревогой подумала она. – Наверняка сводчатый потолок и облако пара заглушили и исказили чью-то речь».

– Сэйбл, ради Бога, я знаю, что вы здесь!

И в проходе показался именно он, Морган Кэри собственной персоной! Он ворвался в залу как разъяренный воин, а испуганная, робко протестующая служанка семенила следом за ним.

– Нечего кричать, Морган, я прекрасно слышу вас! При звуках ее спокойного голоса он замер. Белесый пар, окутывавший зал, точно легкая вуаль, неожиданно рассеялся, и фигура девушки приобрела четкие очертания. Хотя в руках у нее было полотенце, она даже не попыталась прикрыть свою наготу. Их взгляды встретились.

Обнаженная Сэйбл Сен-Жермен стояла перед капитаном, и ее сверкавшее чистотой тело отчетливо вырисовывалось в призрачном свете, сочившемся сквозь отверстия в мраморном потолке. Серебристые капельки стекали по ее стройным ногам, а пряди волос ниспадали до бедер, касаясь влажной кожи. Точно языческое божество, она искушала своей наготой.

У Моргана перехватило дыхание; гнев и тревога за девушку, одолевавшие капитана с той минуты, как он узнал о ее исчезновении, внезапно оставили его. Сейчас он был уверен, что ждал этого момента всю свою жизнь.

Сэйбл молча взирала на него. Ей не хватало дыхания, и она была напряжена, как грациозная лань, готовая к прыжку, но не испытывала ни малейшего страха. Ее охватило головокружительное волнение, примитивное и непреодолимое, которое не шло ни в какое сравнение с тем, что она чувствовала, когда Морган впервые поцеловал ее в Лондоне или когда прижимал ее к себе и она ощущала, как вздымается его горячая мужская плоть, упирающаяся в ее мягкий живот.

Сердце неистово колотилось у нее в груди, и она вся сгорала от любовного жара, в своей невинности не понимая, что это значит.

– Морган… – прошептала Сэйбл, и звуки ее голоса слились с музыкальным журчанием воды, стекающей из мраморной чаши. Ее изумрудные глаза потемнели; сейчас в них читался страстный призыв женщины.

Морган подошел к ней вплотную, и девушке пришлось запрокинуть голову, чтобы видеть его лицо. На его тонко очерченных губах играла улыбка, в которой не было пи злости, пи насмешки, а в глазах таилось обещание. Глубоко вздохнув, Сэйбл приоткрыла губы и в ожидании зажмурилась.

Служанка, стоявшая позади них, бесшумно исчезла за дверью, осторожно прикрыв ее за собой. В ее кармане приятно позванивали монеты, полученные от англичанина. Турчанка была уверена, что ее ждет еще больший бакшиш, если молодых людей никто не побеспокоит. Улыбнувшись, она решительно задвинула щеколду на входной двери.

– А я было подумал, что вы навсегда покинули меня, моя сладкая чаровница! – хриплым голосом бормотал Морган, жадно вглядываясь в затуманенные страстью глаза девушки. Когда он обхватил ее крутые бедра, она задрожала. Притянув ее к себе, Морган прильнул к губам девушки и утонул в обворожительном аромате ее кожи. Он взахлеб целовал ее, и весь мир перестал для него существовать.

Руки Моргана уверенно нащупали груди девушки, и она в тревоге почувствовала, что мир покачнулся. Сэйбл приникла к нему, и соски ее грудей напряглись под его пальцами. Она отвечала на его поцелуи, а он наслаждался сладостью ее губ, и они оба стремились к слиянию не только своих тел, но и душ.