Горбун

Но вернемся к нашему Лагардеру Красавцу, неисправимому забияке, первому клинку Франции и Навары со спокойно спящим на его руках двухгодовалым ребенком. Неожиданно свалившаяся на него роль няни казалась ему необычайно трудной, можете в том не сомневаться. Великолепно натренированный атлет, сейчас он потел, пыхтел и напрягался не меньше, чем приходской нотариус, если бы тому довелось взять в руки шпагу. Он укачивал ее неумелыми непривычному к такому делу руками. Ничто на свете его сейчас не волновало. Только бы не разбудить малышку.

– Баю – бай, – едва слышно бормотал он, улыбаясь сквозь набегавшие слезы, и то и дело опускал голову, чтобы ненароком не споткнуться и тем не потревожить спящую.

– Хорошо, – думал он, – если бы сейчас у меня в каждой руке было по ватной подушке.

Прозвучала жалобная нота второго более близкого сигнала рожка.

– Какого черта они дудят?

Лагардер опять перевел взгляд на маленькую Аврору. В темноте он плохо различал черты ангелочка, но чувствовал и слышал его дыхание, нежное и чистое, как весенний ветерок.

– Какой счастливый, какой безмятежный у ребенка сон. Его мать сейчас заливается слезами, а отец… О – о! Нет. Это в корне меняет дело. Дуэли не будет!

Лагардеру доверена судьба маленького существа. Несколько минут назад бесшабашный искатель приключений теперь стал другим человеком. В его сознании отчетливо прозвучала простая мысль:

– Я ведь никогда в жизни не держал на руках ребенка!

В это мгновение за околицей Таррида пропел третий рожок. Снова вздрогнув, Лагардер словно очнулся от грез, в которых он представлял себя отцом. За трактиром «Адамово яблоко» послышались быстрые шаги. Их нельзя было спутать с походкой некоторое время назад пивших здесь вино солдафонов. При первых же их звуках Лагардер понял:

– Это он.

Невер видимо оставил своего коня на опушке леса.

Через какую-то минуту Лагардер успев догадаться, что сигналы в долине, в лесу и за деревней подавались по поводу Невера, увидел, как тот прошел перед лампадой, освещавшей статую Пречистой Девы. На мгновение мерцающий огонек выхватил из темноты погруженное в раздумье лицо молодого аристократа, потом мелькнул неясный силуэт его высокой осанистой фигуры, – мелькнул и исчез. Невер спускался по ступенькам узкой крутой лестницы в траншею. Достигнув дна, он со звоном выдернул из ножен шпагу и пробормотал.

– Пара горящих факелов не помешала бы.

И двинулся вперед на ощупь, спотыкаясь о разбросанные там и сям снопы сена.

– Этому шевалье, видно, вздумалось поиграть со мной в жмурки! Эй! Есть тут кто-нибудь?

– Есть. Это я, Лагардер, – отозвался парижанин, – и, слава Богу, что здесь нет никого другого.

Невер, словно не расслышав второй половины фразы, устремился на голос.

– За дело, шевалье, – воскликнул он. – Протяните ко мне кончик шпаги, чтоб я понял, где вы есть. Разговор у нас будет короткий.

Левая рука парижанина по – прежнему исполняла роль колыбели, где мирно посапывала малышка.

– Но прежде мне необходимо вам сказать, мсьё герцог… – начал он.

– Никаких разговоров, – перебил Невер, – после того пояснения, что я получил от вас сегодня утром, быть не может. Так. Вот я вас уже чуть – чуть вижу. К бою!

Лагардер не собирался драться. Его шпага, которая обычно в мгновение ока взлетала в воздух, сейчас так же, как и ангелочек в его левой руке, тихо дремала в своих ножнах.

– Отправляя утром вам письмо, я не знал того, что мне стало известно вечером.

– Как же, понимаю, – с насмешкой ответил молодой герцог. – Нам не по нраву вести бой в темноте, не так ли? – и он сделал шаг вперед с поднятой шпагой. Лагардеру волей неволей пришлось отскочить назад и обнажить оружие.

– Только выслушайте!

– Чтобы вы снова оскорбляли мадемуазель де Келюс? – голос герцога дрожал от гнева.

– Нет же, нет. Клянусь. Я должен вам сказать. Ах ты дьявол! – Он прервал сам себя отбивая первую атаку Невера. – Осторожнее же!

Услышав эти слова и решив, что шевалье над ним потешается, разъяренный Невер со всем пылом ринулся на противника и стал ему наносить удар за ударом с той ловкостью, которая успела прославить клинок герцога во всей Франции. Парижанин, впечатав ноги в землю, искусно отбивая все атаки, но не переходил в контрнаступление. Немного спустя шевалье все – таки пришлось отступать; при этом, парируя удары Невера: отбивая его шпагу то вправо, то влево, с каждым звоном клинков он неустанно повторял:

– Послушайте же! Послушайте! Послушайте!

– Нет! Нет! Нет!

Отвечал Невер и каждое свое слово сопровождал новой стремительной эстокадой. Вынужденный отступать, парижанин оказался прижатым спиной к стене. В его висках и ушах неистово пульсировала кровь. Еще бы! Столько времени только лишь отбиваться и ни разу не позволить себе нанести нападающий удар. Это истинный героизм.

– Выслушайте же! – прокричал он в последний раз.

– Нет! – был ответ Невера.

– Вы же видите, что мне больше некуда отступать! – воззвал к противнику Лагардер с отчаянием, которое могло показаться комичным.

– Тем лучше! – неумолимо стоял на своем Невер.