Горби. Крах советской империи

При отсутствии в России другой стороны на уровне премьер-министра, Мэйджор встретился с этим комитетом. Снова темой разговора была экономика. Силаев заявил, что в 1992 году оборонный бюджет будет значительно урезан. Так оно и случилось, хотя ударил топором по бюджету не он, а его преемник Егор Гайдар. Явлинский пустился в страстный монолог. Первая задача – достигнуть экономического соглашения между республиками – независимо от того, решили они оставаться в Союзе или нет. После этого понадобится подлинная и осуществимая программа реформ. Через 4–5 лет три четверти ВВП страны будет производиться в частном секторе (оценка, оказавшаяся не такой уж абсурдно оптимистической, как я подумал тогда). Пока такой программы не существует, Западу нет смысла оказывать Союзу большую финансовую помощь. Деньги будут или растранжирены, или принесут совсем не те результаты, которые требуются. К возмущению Силаева, это было обращение, прямо противоположное по смыслу тому, которое хотели довести до сведения Запада он и Горбачев.

В конце дня мы дали обед в честь гостей. Он оказался не особенно удачным. Мэйджора не было: он опять отправился на встречу с Горбачевым. Представителей новой политической Москвы пришло множество: Силаев, Назарбаев, Руцкой, Примаков, Явлинский. И они настояли на том, чтобы сесть вместе, разрушив тщательно продуманный Джилл план размещения гостей.

Вечер прошел в разговорах шепотом о политических интригах. Чтобы предотвратить «конституционный переворот», о котором предостерегал Ельцин, Горбачев, Назарбаев и Ельцин подготовили чрезвычайную резолюцию с участием одиннадцати республиканских лидеров. Она содержала обязательство поддерживать Союз Суверенных Государств, предусматривала координированное управление экономикой и централизованными вооруженными силами и подтверждала все международные политические и экономические обязательства Союза. Собственно говоря, это было повторение той политической линии, которую Горбачев стремился проводить с весны. На следующий день Назарбаев огласил резолюцию в начале заседания советского парламента, который должен был тут же уйти на каникулы.

Депутатам не дали возможности напасть на Горбачева, и они послушно проголосовали за резолюцию. Если и существовали какие-либо планы «конституционного переворота», они были успешно подавлены в самом начале.

Визит британского премьер-министра закончился в полночь фарсом. Половина его личного штата замешкалась в посольстве и прибыла в аэропорт уже после того, как премьер-министр со всеми попрощался и сел в самолет, который готов был взлететь. Силаев, новый министр иностранных дел Панкин, и все мы, остальные, выстроились в шеренгу и выжидали, наблюдая за тем, как ревели моторы, а полдюжины секретарей и военных полицейских прошмыгнули мимо нас в самолет, словно испуганные кролики.

Ликвидация КГБ

Как Ельцин, так и Горбачев были согласны с тем, что следует немедленно что-то делать с КГБ. Лаптев и Яковлев предсказывали, что КГБ будет расчленен. Как только Горбачев вернулся из Фороса, эта задача была поручена Бакатину. Бакатин считал, что КГБ и его «чекистская» философия, сводившаяся к тому, что партия имеет право применять неограниченную силу против всякого, не подчинившегося ее требованиям, составляет основу тоталитарного режима. Без КГБ режим не мог существовать. Бакатин признавал, что государству нужна хорошая разведка. Но значительная часть того, что Комитет госбезопасности получал от своих агентов за границей, была просто вздором, а необъективные данные внутренней разведки Крючкова толкнули Горбачева зимой 1990 года «вправо».

Дуглас Херд и я посетили Бакатина во время визита Джона Мэйджора. Он выглядел усталым, глаза красные, лицо осунулось: на его новом посту ему приходилось работать по 17–18 часов в сутки. Но в ходе разговора он взбодрился.

Херд поздравил его с исходом путча. Бакатин возразил, что поздравлять еще рано. Он все еще пытается как следует сориентироваться и подыскивает людей, которым можно доверять. Он резко ограничивает власть КГБ. Все его войска перейдут в подчинение армии и Министерства внутренних дел. Его управление коммуникаций (специалисты по расшифровке) будет передано в ведение специального нового органа. Иностранной разведкой будет заниматься особое ведомство во главе с Примаковым. Старшие офицеры, участвовавшие в путче, будут уволены. Моральный дух остальных очень низок: они считают, что их карьера кончена. При этом он говорит им, что на КГБ все еще будут лежать важные задачи: внешняя разведка, контрразведка, борьба с терроризмом и организованной преступностью. Но новый КГБ нуждается в надлежащем юридическом кодексе, определяющем его деятельность.

Херд предложил прислать ему подробное изложение недавно принятого английского закона о прослушивании телефонных разговоров. Они договорились о том, что их ведомства должны сотрудничать.