Горацио (Письма О Д Исаева)

Как видишь, Кать, романс А. К. Толстого, да в сочетании с эсеровским девизом, вполне потянет на поэму - в современном смысле слова. И я, как видишь, докатился до поэм, со своего холма сползая, - и тоже: в самом современном смысле. А как же мне иначе? Пошлю, пожалуй, строки эти на адрес самого Толстого... Увы, ответ не получить. Часы пробили "поздно". Тогда я лучше напишу ещё стихи, в которых медное кольцо на пальце перетекает в, рифмуется с концом такой строки: "твоё перемещённое лицо". Пусть превратится медное кольцо в лицо. А слово "человек" поладит с домом, который подарил тебе твой ЖЭК. А я создам научную поэму об этом в домике другом, который мне никем не дарен: я заплатил 400 рублей. О чём сегодня и жалею... Ведь, Господи, как он печален, этот дом, приобретённый для потехи!

Но вот и рифма для концовки подошла: а может - мне действительно уехать?

О. 22.8.Здоймы.

Не хочется, всё же, кончать стихами... Мне представилось, что это я лежу там на лугу, в позе мосла, с вывороченным крылом, с раздавленным горлом... Вот теперь кончаю.

23. Н. А. ПОКРОВСКОМУ В МОСКВУ.

Почтенный Николай Алексеевич!

Теперь я знаю подлинную стоимость наших дружеских отношений. Вы их поддерживали только потому, что нуждались в крепком стороннике, верном Вам оруженосце в этих ваших кафедральных войнах. Проверив Вас на моей личной, не имеющей отношения к Вашей войне, крошечной просьбе - прислать мне выписку из словаря по поводу слова КАНЯ - я подтвердил мои предположения окончательно. Вы не удосужились исполнить эту невинную просьбу. Чем и доказали своё абсолютно утилитарное отношение ко мне.

В своё время я совершил ошибку, втянувшись в войну на Вашей стороне. Теперь я её исправляю. Не вздумайте только объявить, что я "плохо исполнял свои обязанности" все эти годы, не заслуживая даже своей зарплаты, не говоря уже о благодарности. Если Вы надумаете уволить меня по отягощающей статье, используя эти жалкие выражения, то вот Вам, я упреждаю Ваш возможный шаг: прошу считать это письмо заявлением о моём уходе с Вашей кафедры по собственному желанию.

Мой уход от Вас не значит, впрочем, что я перейду на кафедру Ваших противников. Они мне так же глубоко омерзительны, как и Ваши союзники.

Если же Вы, не подумав хорошенько, начнёте шантажировать меня, ну, хотя бы тем же моим протеже Ревичем и его зависящей от моего поведения судьбой... То я упреждаю и этот Ваш вполне возможный шаг заявлением вторым: плевать я хотел на вашего Ревича и на его судьбу. Считайте, что нет никакого Ревича, и не было. Вам же всем будет спокойнее.

Считайте также, что и меня нет. Что я умер, а слухи о моей смерти несколько запоздали и до Вас ещё не дошли.

Тем не менее всегда готовый к услугам Исаев О. Д.

20.8.Здоймы.

24. ДЖ. Т. РЕВЕРСУ В МАДРИД.

Джон, прошу тебя: перестань дёргаться и дёргать меня по пустякам! Что за важность - книжонка... Что, тебе делать больше нечего, как заваливать меня просьбами о посредничестве? Ты мне мешаешь работать. Понял? Да и какой же из меня посредник в этой-то истории с Гамлетом! Отстань ты от меня, прошу тебя вполне серьёзно, пиши напрямик издателю. Уверен, вы с ним быстренько столкуетесь.

Исаев. 20.8.Здоймы.

25. А. П. ДРУЖИНИНУ В МОСКВУ.

Любопытно, делает ли почмейстер Правда Кирова стойку "чур-чур" ввиду моих писем? Я думаю о перлюстрации: не начинается ли она уже на местной почте. Эх, не любит меня мой народ на моей родине! Ты скажешь: ну и что, не любит баба наплевать, чёрт с нею. Да? А что делать с тем, что я люблю их всех, прямо сказать - навзрыд? Ты знаешь, я, кажется, понял - что происходит. Они меня боятся. И я их боюсь. Но они-то знают, чего именно боятся. А я всё голову ломаю. Вот-вот, то, что я постоянно ломаю голову, и это написано у меня на роже, и есть причина усиления их страхов. Доказательства? Пожалуйста...