Гопакиада

Второй — казалось бы, подходящий — вариант уже был тогда апробирован: издавна в Швейцарии, с недавних пор — в Голландии и аккурат в описываемое время — в Англии. Но, увы, не подходил по двум причинам. Во-первых, для учреждения республики мало выраженной воли одного сословия, необходимо солидарное решение «общин». То есть и казаков, и мещан, и духовенства, и крестьянства. А собирать что-то типа парламента или Земского Собора, в отличие от казацкой рады, имеющего право решать подобные вопросы, лидеры мятежников не собирались. Прежде всего потому, что даже не догадывались о существовании такого варианта. Но если бы и догадывались, все равно не стали бы. Ибо на этом самом «парламенте или Соборе» крестьянство неизбежно потребовало бы себе тех же прав, что и военное сословие. Земли, так сказать, и воли. Что никак не устраивало старшину, сражавшуюся именно за землю (и соответственно, за крепостных). Но и пренебречь этим естественным требованием старшина никак не смогла бы, поскольку речь шла не просто о «быдле», а о «быдле» многочисленном и вооруженном. Иными словами, «республика общин» — как в Швейцарии или Голландии — противоречила заветным планам казацкой элиты, а «республика элит», как в Венеции или той же Польше, неизбежно спровоцировала бы жесточайший бунт (гражданскую войну), чем не замедлили бы воспользоваться поляки. И наконец, юридическим фундаментом республики могли быть либо ссылки на традиционные, общинные ценности (Швейцария), либо «Волю Божью», но — как в Англии — в протестантском толковании. Ни то, ни другое для Малороссии не подходило: традиционная община там давно умерла, а протестантские установки для православного населения, в первую очередь для духовенства, слово которого в этом плане определяло все, были попросту неприемлемы.

Учреждение «своей» монархии было еще иллюзорнее. То есть велеть киевским ювелирам смастерить корону, крикнуть «Любо!» и напялить ее на макушку Хмельницкому старшина вполне могла. И что? Теоретически, конечно, в данном случае волю «общин» можно и не учитывать, но принцип «Воли Божьей», когда монаршья власть есть земное отражение Власти Небесной, никуда не денется: благословение и одобрение Церкви необходимы. Даже на уровне атрибутики — годилась не всякая корона, а конкретная, посланная, предположим, Папой или, на худой конец, одним из православных Патриархов. Уместно вспомнить «литовский» прецедент, когда Витаутас, уже возглашенный в Ватикане королем, реально королем так и не стал, поскольку та самая корона была по пути в Вильно похищена поляками, а дубликата из Рима престарелый князь уже не дождался. А также прецедент «валашский», когда Михай Храбрый, объединив на пару месяцев Валахию, Молдову и Трансильванию, короновался старой короной венгерских королей, но так и не был признан, поскольку корона оказалась поддельной, а Церковь не одобрила коронацию. Излишне говорить, что благословения не предвиделось. Ни от Папы (незачем ему вредить Польше, да и для православной Малороссии он не авторитет), ни от кого-то из Вселенских Патриархов, подконтрольных Порте (с какой стати султану санкционировать возникновение новой христианской монархии?), ни от Патриарха Московского (один Царь в Православном Мiре!). Ну и, само собой, никакого признания не приходилось ждать от легитимных монархов, хоть Европы, хоть Азии. Что было тогда (да и ныне есть) важнейшим условием «состоявшейся государственности», «самоволка» же стала бы таким оскорблением монаршей «корпорации», что вполне могла спровоцировать создание коалиции против нарушителей «божественного права».

В обильной переписке Хмельницкого с зарубежными суверенами все письма выдержаны в одной и той же стилистике: гетман пишет со всеми надлежащими словесными узорами, адресаты, вплоть до князя, пардон, Трансильвании, отвечают гетману в сухой, снисходительной манере. Особо же импульсивные товарищи, вроде крымского хана, не отказывают себе и в удовольствии напомнить партнеру, где конкретно его место. Как равный равному пишет только Кромвель, но легитимность Кромвеля к этому моменту, мягко говоря, сомнительна; он сидит на штыках, правда, прочно, однако режим держится исключительно на его личности.