Гоп-стоп, битте!

— Genau[34]. Замечательный славист. Он дал мне два экземпляра «Войны и мира». Один на русском, другой на немецком. Ежедневно в течение двух лет я по шесть часов в день переводил текст, сличая страницы. И когда дошел до эпилога, я понял, что выучил язык. Так что спасибо Льву Толстому. А кроме того, я умышленно пять лет смотрел только русское телевидение, слушал только русские песни и общался только с русскоговорящими эмигрантами. Но почему я вредный? Объясни.

— Потому что… Слушай, тебе нужно обязательно прочесть книгу известного психолога и специалиста по общению Лилиан Гласс. Книга называется «Вредные люди вокруг нас и как с ними бороться». Главный тезис в очень приблизительном пересказе: человек, который заставляет вас усомниться в собственной значимости, в ваших способностях, отравляет вам жизнь. Порвите с ним! Дружите с полезными! Я знаю сотни толкований имен, но ты ухитрился назвать имя, о котором я ничего не знал, и заставил меня усомниться в собственной значимости. Помнишь, какое?

— Матильда Степановна не жаловала психоаналитиков.

— Помнишь! Молодец! Слушай, а почему я так быстро пьянею? Алкогольдегидрогеназы мало в организме?

— Зато у тети Вассы ее много.

— Это да. Славная женщина. Приняла на грудь бутылку водки и полведра пива — и хоть бы что. «Ой, наса, наса, наса!» Что это значит? Я мозги узлом заплел и не догадался.

— Когда ты схватился утром за сердце, я тоже «ой, наса, наса, наса», да еще эта пена изо рта. Ужас! Я видел, как ты играл желваками, но не понял, что ты таблетку жуешь. Думал, от волнения. Как ты догадался?

— Мужик не должен рассказывать про романы и драки, но я вынужден в виде исключения. Одна моя пассия — сочная дамочка, доложу я, — предохранялась именно этим средством. Пены, должен тебе сказать, как от морского прибоя. Я не поленился и прочитал инструкцию. Слушай. Нет, давай сначала выпьем.

— Давай! За нас!

Худой пес с поджатым хвостом стоял на полустанке.

— Когда я вижу бездомных собак, мне всегда стыдно за мою сытость. — Михаэль ампутировал куриную ножку, попытался открыть окно, но не успел. Поезд тронулся.

— В Германии нет бездомных собак?

— Нет.

— Ни одной?

— Ни одной.

— Вот сволочи!

— Кто?

— Мы, русские, — законченные сволочи, а я — законченная свинья. И объясню почему. Я имел право рисковать своей жизнью, но не твоей. А как тебе русская машина?

— Чудовищно.

— Не понял. Ты рядом с Майнцем живешь? А ты знаешь, что наши из немецкой деревни смотались на «жигуленке» к вам в университетскую клинику — ребенка на консультацию возили, — и ни одной поломки. А от Омска до клиники в Майнце — ровно пять тысяч пятьсот пятьдесят пять километров. По спидометру засекали. А ты говоришь, чудовищно.

— Но в ней же нет гидроусилителя руля.

— А немецкие все имеют?

— Конечно.

— Как на немецком?..

— Серволенкум.

— Вот сволочи!

— Кто?

— Немцы. Лень им, капиталистам, баранку без усилителя покрутить. Но я не закончил. Читаю аннотацию: противогрибковое, противотрихомонадное, пенообразующее и, что самое главное, сперматоцидное средство. Вы чем предохраняетесь с Любой?

— Ничем.

— Но это же… Но она же… Ну конечно, уже… Я обратил внимание в тот вечер, что она практически не пьет. А раньше выпивала?

— Раньше — да.

— И что ты себе думаешь? Эгоист! Но я опять отвлекся. Идея с этим препаратом возникла у меня давно. Как только я стал в уме моделировать ситуацию. Но я не учел одного обстоятельства. Оказывается, в интересном месте пены образуется гораздо больше, чем во рту. Это первый прокол. Я жую, жую, а пены нет и слюны тоже — пересохло во рту, как назло. Кое-как насобирал. Ну а потом, как горечь распробовал, пошла слюна, тут и запенилось. А натурально получилось? Похвали меня. Я люблю.

— Хвалю. А в чем второй?

— А второй прокол в том, что я не помню дней недели. Если бы я сразу вспомнил, что сегодня воскресенье, я бы не согласился завернуть в школу. Цепь ему, козлу, на шею сзади — и повез бы нас, куда приказали. Деньги же при нем были. Я в школу не побоялся заехать, потому что думал, там детишки. Не стал бы он при школьниках волыной пугать.

Князь достал пистолет. Протер рукавом, любовно погладил и понюхал дуло. Натренированным до автоматизма движением извлек магазин. Осмотрел.

— Полный! — Легким, точно рассчитанным ударом с послушным и ожидаемым щелчком вставил магазин на место. — У меня такой «макар» на службе был. А вообще, они дебилы. Нужно было меня бить не тогда, когда я на колени опустился, а когда я стоял. Ты заметил, что я уткнулся лбом в фундамент? Зачем? А затем, что я точно знал, что, во-первых, этот козел меня пригладит моей же цепью, а во-вторых, я тебе уже объяснял механизм бегущей волны. Самым сильным поражающим действием обладают последние звенья цепи. Видел, как распластало морду Коляна последними звеньями? Так вот, когда я просек боковым зрением, что этот козел поднимает цепь, я уперся лбом в бетон и не дал опоясать себя через лоб. Цепь шаркнула по стене, утратила скорость, мазнула по темени, и я отделался незначительной пробоиной.

— А когда ты его за ноги схватил, он же мог выстрелить.