Гонзо-журналистика в СССР

— Смогу! — пожал плечами я, — А для кого?

— Петр Миронович очень вашим городом заинтересовался, — ответил за всех Михалыч, — Говорит, мол, Дубровица в последний год — сплошной фейерверк. Хочет приехать, познакомиться поближе с людьми, с городом... Он был уже тут, но мельком, мельком...

Петр Миронович? Так это Машеров, получается? Так они...

— Так вы не из министерства? — поднял бровь я.

— Из министерства, из министерства. Каждый из своего. Так мы можем на вас рассчитывать?

— Есть условия, — поднял вверх палец я.

Они как-то сразу поскучнели. Подумали, наверное, что я буду просить боны, деньги, чеки в "Березку"... Срал я на "Березку".

— Мне нужно интервью с Машеровым.

— О! — сказал Митрофаныч, — А Волков предупреждал. Рвач!

— Рвач — это тот, кто использует свое положение для получения личной выгоды, — поправил его Митрич, — А этот — всё для работы. Акула пера.

— Ну, мы уточним. Думаю, Петр Миронович будет не против, полчаса вам выделит.

— Полчаса мне хватит.

— Хватит ему! — переглянулись трое из ларца, — А скажите-ка, вот это здание...

— Бывшая почтово-телеграфная контора. Здесь до последнего отбивались коммунары во время мятежа штабс-капитана Стрекопытова. Скажу по-секрету, Дубровица была очень белогвардейским городом... Именно здесь повстанцы получили поддержку от железнодорожных рабочих, солдат местного гарнизона и спортивного общества "Сокол"...

— Вы слышите, коллеги! Эк задвигает! Нет, он точно нам подходит!

Дождь усилился и минчане с отчествами на "М", ничтоже сумняшеся, побежали прятаться в горсовет — благо, до него было недалеко.

— Можете быть свободны, Гера! Мы с вами свяжемся! — прокричал Митрофаныч, — Не мокните!

Вот, и что это было? Кто это вообще такие? Только один человек знал ответ на этот вопрос. А потому — я устремился к телефонной будке. В ней уже прятались две мелкие ледащие псинки, которые сучили ногами от холода, и сидел на аппарате наглый воробей. Псинок я задвинул ботинком в угол, на воробья мне было плевать. Монетки полезли в щель, и я сунул палец в отверстие в диске.

— Василия Николаевича можно? Да, Волкова. Скажите — Белозор!

Секретарша на том конце провода явно врубилась в ситуацию, потому что переключила меня моментально.

— Гера? Волков у аппарата. Что там у тебя?

— Это что было? Что это за клоуны?

— Смотрины. Да! И не клоуны скорее, а дрессировщики. Или там фокусники. Факиры-шпагоглотатели.

— А я на кой черт этим глотателям?

— Ты меня спрашиваешь? Я им рассказал про изделие из мореного дуба номер раз — письменный стол для Петра Мироновича — они сделали стойку и предложили организовать визит через месяца-полтора. Да! Ну, и экскурсию попросили по городу, мол, уже с июня месяца нами всеми там наверху сильно интересуются.

— Нами это вами?

— Нами, Гера, нами. Да! Можешь пальцы позагибать, вспоминая имена-пароли-явки. Всё ты понял. А если не понял — заезжай, у меня обеденный перерыв через двадцать минут, а в столовой — свиные отбивные! И жареная картошка с огурчиками и помидорчиками — по блату, как директору.

Мой желудок взвыл так громко, что Волков коротко хохотнул:

— Давай, садись на автобус — я скажу накрывать стол и на тебя! Как известно: голодное брюхо к учению глухо, да!

Мне оставалось только набрать редакцию и сказать, что совершенно внезапно их незаменимого Белозора к себе пригласил Волков, так что после обеда меня можно не ждать. Арина Петровна повозмущалась для проформы, а потом приказным тоном спросила:

— Сможешь там среди молодых рабочих опрос сделать по поводу досуга в нерабочее время? Куда ходят в городе, чем увлекаются...

— Сделаю, нет проблем. Фотоаппарат у меня с собой.

— Это в субботний номер! — застрожилась она.

— Утром всё будет!

— Ну-ну! — Арина Петровна знала, что я всё сдаю в срок, просто делала вредный вид.

Ну, и Бог с ней. Меня ждала картошечка, свинина... И Волков.

Глава 7, в которой становится страшно

Автор настаивает — все политические, исторические и экономические расклады, изложенные устами героев этой главы, не отражают гражданскую позицию создателя книги и его мировоззрение и совершенно точно являются вымышленными и недостоверными. Или нет.

Честно говоря, поначалу я растерялся. Полностью пустая столовая ПДО, только за одним столом — несколько мужчин, которые, скинув пиджаки, повесили их на спинки стульев, закатали рукава рубашек и отдавали должное жареной картошке и свиным отбивным.