Гонзаго

— Жорж Саввич, тут звонил один импресарио из какой-то… Королевской зрелищной ассоциации, как он представился. Вроде бы столичный, не местный, — она ниже склонилась над бумажкой и после небольшой паузы произнесла по слогам: — Доктор Гон-за-го. Я всю информацию записала. Вам сейчас, срочно занести или потом, в папку с остальными документами положить? Он минут через пятнадцать должен опять позвонить. — И она сделала вопросительными глаза.

После непродолжительной паузы включилась громкая связь, уставший мужской голос произнес:

— Давай заходи. Только через… три-четыре минуты. — И голос в ящичке тут же умер.

Но тут надо честно признаться, что секретарь директора филармонии, длинноногая Верочка Бритвина, ввела недавно звонившего клиента, мягко говоря, в элементарное заблуждение. Или, попросту говоря, соврала. Но в том ли ее вина, дорогие мои, что она безукоризненно выполнила строгое указание своего начальственного босса и плюс ко всему прочему совсем чуть-чуть пофантазировала, придав ответу правдоподобность и важность. Но в творческом заведении, к каким, несомненно, относятся и филармонии, такие ответственные должности, как секретарь директора, должны, безусловно, занимать творческие личности, для которых глагол «творить» есть синоним понятию «жить». А на более ранней стадии — понятию «выжить». Без этого самого процесса здесь уж никак не обойтись. Это, если хотите, как сыграть небольшую, но ответственную роль в театре. И таких ролей каждый день хоть отбавляй.

Так вот, а обман Верочки заключался в том, что никакого народу в кабинете ее шефа не было. Да, да, да. Не было совсем никого. Хотя, как вы убедились, хозяин кабинета на месте все же присутствовал. Но присутствие это было нежелательным и в какой-то мере даже мучительным.

А дело все в том, что весь организм главного лица в филармонии с утра очень вяло отходил от крайне разбитого и пренеприятного состояния, в которое он угодил сегодняшней ночью. Короче говоря, Жорж Саввич Бабий, будучи в состоянии глубокого похмелья, пребывал еще к тому же и в сильно расстроенных чувствах и видеть никого сейчас, как можно догадаться, пока не желал. И виною всему была вчерашняя вечеринка в ресторане «Серебряный век», где он в шумной компании своих близких и едва знакомых людей отмечал какую-то круглую дату. Какую точно, с полной уверенностью вспомнить он был сейчас не в состоянии. Да это и не суть важно. Гораздо важнее было другое: вечеринка, начавшаяся так пристойно и так многообещающе, закончилась неожиданно безобразно и пошло. Стыдно было даже и подумать, а не то, что об этом говорить. Хуже того: некоторые моменты из всей этой, вначале заманчивой истории у него словно выветрились из памяти, и как он ни силился, но восстановить их полностью ни за что не мог. А это уже, понимаете ли, никуда не годится, потому что человек с его положением не имеет права подобного допускать. Мало ли там какие скользкие вдруг всплывут обстоятельства, а ты к ним, оказывается, совсем и не готов.

Жорж прекрасно помнил, как по ходу вечеринки его внимание было приковано к двум довольно привлекательным особам, с которыми он познакомился и попеременно танцевал, желая разобраться, а кому же из них отдать предпочтение, наконец. Как известно, за двумя зайцами погонишься, скорее всего, не поймаешь ни одного. А этого допустить он никак не желал, потому как в этот вечер его деятельная творческая натура, пребывая в некоем сладостно-лирическом настроении, требовала от своего хозяина новых романтических приключений. Ну и как же ей было в этом отказать?

Вначале ему понравились обе. Ну и что же здесь удивительного? Так часто случается, когда и та, и другая девушки радуют глаз, вызывая непременный положительный отклик в вашей романтической душе. И нужно хоть какое-то время пообщаться, чтобы, разобравшись, сделать правильный выбор. Ведь не зря же говорят: чтобы узнать человека, надо с ним пуд соли съесть. Хотя, конечно же, согласитесь, что это глупое и нежизненное выражение. А где же, спрашивается, столько времени-то для этого отыскать? На это же уйдут целые годы, да что там годы — целые десятилетия. А раз нет такого количества времени, то, извините, и ошибки в этом вопросе не исключены. И вся жизнь Жоржа Бабия была наглядным тому подтверждением.

Однажды в молодости, будучи в еще Ленинграде на практике, он в приподнятом алкогольными парами настроении познакомился на танцах с одной миловидной девушкой, которая скромно представилась ему как Яна. Яна, какое интересное и редкое имя, подумал он тогда, сколько в нем слышится музыки и вдохновенья! А как мягко и ласково звучит — Яночка! Сердце Жоржа требовало от него любовных волнений, и он, предчувствуя, что перед ним открывается лишь начальная страница увлекательного романа, взбодрил свой пышный кокон волос «А-ля Элвис Пресли» и бросился в объятия этой любовной стихии.