Гонщик-2

Бал. В отличие от первого, прошлой осенью, на этот я действительно хотел попасть. И единственной причиной тому была Елизавета. Эта девушка, в отличие от всех прочих, была мне действительно интересна. К помещице Томилиной я захаживал ради удовольствия. Так сказать, для здоровья. К баронессе — поначалу из вежливости, потом — как к потенциальной супруге. Но ни одна из них не была мне интересна меня настолько, насколько Огинская. Так что я вытащил из баулов уложенный на всякий случай фрак, отдал горничным распоряжение привести его в порядок и к шести вечера был вполне готов.

Под черным фраком — белый жилет, крахмальная белая сорочка и белая бабочка, на ногах лаковые штиблеты, поверх всего этого великолепия плащ и котелок. Единственно — запонки я оставил серебряные, наследство матушки. Клейст выглядел ничуть не хуже. Единственное принципиальное отличие у него — широкое обручальное кольцо, сразу понижающее степень его привлекательности среди юных барышень и их мам.

Впрочем, для моего механика предстоящий бал — мероприятие исключительно протокольное. На нём он надеется завести знакомства среди коллег, обсудить с ними новинки мобилестроения, прощупать перспективы тех или иных новшеств. Я, конечно, тоже не прочь при случае выведать секретик-другой. Но, всё же, сегодня девушка влекла меня сильнее.

«Молния» блистала настолько, насколько может блистать боевой гоночный мобиль. Конечно, вмятины были отрихтованы, краска освежена и покрыта слоем лака, всё со всех сторон отмыто и начищено. Я сел за руль, Клейст — на своё законное место, и мы поехали.

К началу бала уже начало темнеть, но всё равно была видна гигантская змея мобилей, везущих своих хозяев на самое статусное мероприятие сезона. Стоявшие впереди и позади нас аппараты были явно дороже и престижнее нашего, но можно было ручаться: ни один из них не смог бы переплюнуть «молнию-2» ни по скорости, ни по комфорту поездки.

В очереди гостей было немало мобилей моего производства. То есть не моего, а нашей с Крашенинниковым фирмы. И вот что интересно: в Тамбове «Эмилия» — это был мой зимний разъездной мобиль. Здесь же, в столице, «эмилиями» почему-то стали называть подобные кузова. Производители покупали у меня франшизу и клепали свои «эмилии», на любой вкус и кошелёк. Причем настоящие «эмилии» — нашей, тамбовской сборки — ценились намного выше. Мне с франшиз капала копеечка, причём делиться с компаньонами ею не приходилось. В целом, эта картина изрядно грела душу, да и, чего скрывать, подпитывала тщеславие.

Организация бала оказалась на высоте, и очередь мобилей продвигалась довольно быстро. Не прошло и получаса, как мы добрались до парадного крыльца. Я хмыкнул на ходу, глядя, как молодой парень из прислуги пытается разобраться с управлением «Молнией». Мы поднялись по ступенькам крыльца и вошли в распахнутые двери холла. Плащи и шляпы — слугам, быстрый взгляд в зеркало, и вот уже ливрейный лакей объявляет:

— Господа Стриженов и Клейст!

По сравнению с этим, давешний бал у Сердобиной тянул разве что на камерную вечеринку. По крайней мере, народу здесь собралось уйма. Сотни. И вся эта масса народа создавала изрядный шум, который с трудом перекрывал немаленький оркестр.

— Я пойду, поищу знакомых, крикнул мне на ухо Клейст и удалился, оставив меня одного.

Что ж, придется ориентироваться в этой толпе самостоятельно. И я не торопясь двинулся вперед, выглядывая среди в буквальном смысле блестящих от навешанных драгоценностей дам либо сестричек Карамышевых, либо Огинскую, либо её папашу. Хотя того скорее можно было бы найти в зале с фуршетными столами, наливающегося бесплатной выпивкой.

Лица мелькали перед глазами. Женщины в возрасте и молоденькие девицы, в бриллиантах и без них, в роскошных туалетах и в скромных по меркам столицы платьях. Встречались откровенные дурнушки и особы столь красивые, что в иных обстоятельствах глаз отвести было бы невозможно. Вот только Огинская нигде не попадалась.

Перекрывая гул толпы и музыку (вот же голосина у мужика!) проревел слуга:

— Госпожа Мария Карамышева с дочерьми!

Вот они где! А я-то с ног сбился, ищу их.

Перехватить «Марию Карамышеву с дочерьми» у входа мне не удалось. Но я увидел их, зацепился взглядом и двинулся сквозь толпу гостей в ту сторону, куда дражайшая тётушка Огинской повела своих подопечных. И когда я достиг цели, то понял: искал я вовсе не там, где следовало. Оказывается, отдельный немаленький зал был отведен именно для девиц с сопровождающими. Тётки и бабки, словно наседки, бдительно высматривали опасность для девичьей чести своих цыпляток и следили, дабы каждая девица всё время была под присмотром как минимум двоих-троих церберш.