Гонки по вертикали

Привычные охи-ахи, всхлипы «…а помнишь?» – неизбежная иллюстрация несбывшихся надежд и горечь разочарований за стаканчиком «Смирновской №57». Да, суровая взрослая жизнь сломала не одну детскую мечту, не одну судьбу исковеркала.

Когда шустрая официанточка принесла парующую курицу-гриль с бесстыдно точащими к потолку ногами, в бутылке уже плескалось почти на самом дне.

– Милая, – властной рукой остановил официантку Алексей, – ты нам бутылочку замени сразу же. Что б мы тебя больше не беспокоили. И принеси ещё графинчик сока помидорного.

– Помидорного? – хихикнула она. – Может томатного?

– Именно! – воздел указательный палец профессор. Осоловелый от выпитого, со сдвинутой на затылок шляпой и съехавшим на бок галстуком, он выглядел разухабисто и комично. Хотелось шутить и по-взлослому дурачиться.

– Одну минуточку, – томно пообещала она, игриво подмигнула и ушла, соблазнительно виляя бёдрами.

Профессор бараньим взглядом смотрел ей вслед. В груди приятно потеплело. И неприятно потеплело в развилке. Сколько же он всего упустил в жизни! За что так истязал себя все эти годы, с упоением отдаваясь работе и обделяя себя же в таких милых и простых удовольствиях? Ни семьи, ни ребят, ни котят… Работа! Только ей он жил всё время, только ей отдавал всю свою жизненную энергию… Двадцать пять долгих лет! Самые лучшие годы жизни потеряны, прожиты словно кем-то другим! Ради чего?

Он помотал головой, сгоняя пьяную хмарь.

А вот ради того, что именно сейчас он может всё изменить! Именно теперь у него в кармане ключи от Вселенной! Да, именно теперь он сможет насладиться жизнью в полной мере, вкусить все её прелести, сорвать все лавровые венки! И рассказать, наконец, о своих чувствах той Единственной Женщине на выпускном вечере в школе, которую он свято и безответно любил всю жизнь…

Но сначала нужен эксперимент. Желательно не на себе. Рисковать своей гениальной головой попросту нецелесообразно. Вот Женька – идеальный экземпляр, посланный ему самим Провидением! Этот-то наверняка согласится. А что ему терять!? Как бы цинично это ни звучало.

Он заставил себя прислушаться к пьяной болтовне бывшего товарища. А последний то со всхлипами жаловался на судьбу, то в приступе бессильной ярости гонял вилкой по тарелке маринованный маслёнок и клялся «…я им ещё покажу!» Никого конкретно не называл, но обещал непременно всем этим таинственным ИМ утереть когда-нибудь нос…

Профессор смотрел на него с восхищением и почти с любовью – да, это именно то, что ему нужно. И ни капли жалости при этом не испытывал.

Женька допил остатки водки, оторвал ногу у несчастной курицы и впился в неё зубами.

– …моя биография – это биография всей страны, – продолжал он с набитым ртом. – С небольшими вариациями, конечно, но в целом – всё то же самое: строительный техникум, пьяные дебоши в общаге, армия, дедовщина, служба на Кавказе, анаша, нацвай, спирт, дембель, месяц загула после него. Работа на стройке века… на какой?… да плевать – все они тогда были Стройками Века. Мастер, прораб, начальник участка, замдиректора… Сдача объектов, комиссии, ещё комиссии, обмывание, брудешафт, лживые клятвы в вечной дружбе, пьянки, бабы, бани, опять эта зараза…. – он щёлкнул пальцем по пустой бутылке. – Потом развал предприятия, оказывается строители стали не нужны – всем подавай юристов, менеджеров! – и меня выбросили на улицу. Теперь вот подвизаюсь мастеришкой у дорожников. И снова пьянки, бабы, бани…А в перерывах между этим – семья: сопливые дети, зарёванная, разочаровавшаяся жена, и снова пьянки, но теперь уже не для души, а только чтобы убежать от беспросветной действительности…

Помолчали.

– Так ты, стало быть, женат? – спросил Лёха безучастно. Не то чтобы ему было интересно, но не молчать же?

– Да, – голос Женьки потеплел, в голосе неожиданно проявились едва уловимые нотки нежности. – Женат. Угадай, на ком? – он хитро прищурился.

– Даже не представляю. Погоди-ка! Неужели на Наташке!? – Лёха вдруг раздавил огурец в кулаке. Внезапно ему стало невыносимо жарко… от выпитого ли!?

– Точно! – у Женьки глаза стали масляными, он казалось, так ничего и не заметил. – Вот мой единственный свет в окне! Луч света в тёмном царстве! Ну и, само собой, дети: две расчудесные дочурки и младшенький – орёл степной, казак лихой!

– Давай-ка выпьем за твою семью, – наполнил стаканы профессор. Поднял свой на уровень глаз и с пафосом сказал: – За то, что тебя ещё держит в этом мире!

Женька удивлённо вытаращился на приятеля, рука дрогнула, но всё же выпил до дна, привычно понюхал рукав, однако вовремя спохватился и хрупнул огурцом. Сглотнул торопливо, сдавленно прохрипел:

– Спасибо, старик, за тёплые слова! Вот уж чего-чего, а не ожидал…

Алексей доверительно положил ладонь ему на руку.

– А ты хотел бы прожить жизнь заново?

Рука с огурцом повисла в воздухе.

– В каком смысле?

Профессор навалился локтями на стол, и, глядя прямо в мутные глаза однокашника, на полном серьёзе сказал:

– В самом прямом. Я могу вернуть тебя назад, правда, только на тридцать лет, в этот самый день и час…

Женька натужно рассмеялся, но глаза вдруг стали серьёзными.