Гонки на выживание (Солдаты удачи - 2)

-- Даю совет за полцены, -- тихо сказал Курцевский. -- В жизни всегда есть место... несчастному случаю. Чистка оружия, патрон в стволе и--ни следствия, ни трибунала, ни конфискации. Похороны с почестями, некролог в газете, чистая репутация... Может быть... помочь?

Но помощь не потребовалась.

* * *

И вот он смотрел в это холеное красивое лицо на траурном портрете, невольно восхищаясь своей находчивостью, когда одним махом удалось ухлопать чуть ли не дюжину зайцев: убрать из цепочки самое слабое, ненадежное звено, вывести из-под удара всех остальных, спасти от разорения и позора почтенное гнездо, избавить армию и ее руководство от нового скандала и газетного визга очернителей и к тому же -- создать оптимальные условия для этой встречи и совещания у всех на виду, когда никто, решительно никто не мог ни о чем догадаться.

Собственно говоря, почти все удалось обсудить еще там, в Николо-Архангельском. Осталось немногое -- распределить роли и раздать конкретные задания.

Не бывает поминок без той минуты, когда удрученные мужчины встают и неспешно, опустив головы, уходят от стола -- покурить. Вот и теперь, как-то само собой, семеро генералов собрались в одной из роскошно обставленных комнат.

Курцевский включил телевизор и прикрыл дверь. На экране мелькали участники одной из бесчисленных телевикторин.

Генералы закурили и тесно сошлись у телевизора.

-- Ну а теперь основной вопрос, -- тихо сказал Курцевский -- Надо постараться, чтобы он подписал постановление правительства и лицензию на экспорт. Без его подписи вся наша затея -- хренотень.

-- Да, задачка, -- кивнул один из генералов. -- Говорят, там, в Барвихе, три стола и два сейфа бумагами завалены -- ждут подписи.

-- Это, конечно, скверно, -- еще больше понизив голос, заметил Курцевский, -- такая затяжка времени. Тут главное, чтобы кто-то сумел нашу бумажку подсунуть в нужный момент. Он теперь и не такое подмахивает.

-- Допустим, -- кивнул третий генерал. -- Только кто мог бы это сделать?

~ Я знаю кто, -- сказал Курцевский. -- Имена ни к чему. Но я попрошу -и он сделает.

-- Когда? -- спросил один из генералов. -- Время не ждет.

-- Думаю, в течение месяца, -- уверенно тряхнул головой Владлен Иванович. -- Если, конечно, не приключится чего-нибудь... чрезвычайного. Бушенко, ты нашел людей, которые нам нужны?

-- На них вышел Нефедов.

-- Что это за кадры? Сколько их?

-- Шестеро. Бывший спецназ. Головорезы.

-- Проверить всех, каждого, глубокий рентген! Чтобы за ними все было чисто и в случае чего на нас никто не вышел. Головой отвечаешь... -- понизил голос Курцевский, и генералу Бушенко стало не по себе под его взглядом. -Приглядывать. На проверку -- два месяца. Все должно оборваться на них. И с концами.

Посовещавшись еще несколько минут, они, вернув лицам прежнее выражение, возвратились к столу, и снова зазвучали скорбные речи и воспоминания о безвременно ушедшем товарище. Они были уверены, что теперь можно быть совершенно спокойными. Возможно, именно потому ни Владлен Иванович Курцевский, ни его коллеги-сослуживцы так и не заметили особого выражения в глазах Евгения Сидорчука и его быстрых взглядов, которые тот время от времени бросал на них.

Генералы не могли знать того, что знал этот ладный майор.

А знал он вот что.

* * *

Примерно за месяц до случившегося воскресным январским утром Сидорчук-старший растолкал сына и заставил ни свет ни заря вылезти из теплой постели.

-- Одевайся, -- приказал он. -- Пойдем выгуляем нашего зверя.

И было в голосе отца нечто такое, что заставило Евгения безмолвно повиноваться.

Надев теплые куртки и спортивные шапочки, с огромной кавказской овчаркой на поводке они вышли из своего дома и медленно пошли по чистому снегу, по пустынному еще переулку.

-- Значит, так, сынок, -- после долгого молчания наконец выговорил генерал. -- Поверь мне: я бы хотел, чтобы этого разговора между нами никогда не было. Однако он неизбежен.

-- Ты о чем, папа? -- Евгений обратил к нему свое румяное, свежее лицо.

-- Слушай внимательно и не перебивай. Чтобы объяснить все, потребовалось бы слишком много времени. Его у меня уже нет.

-- Ты что, папа... заболел?

-- Сказано -- не перебивай. Не заболел. Хуже, гораздо хуже... Ты же знаешь, что говорят, что шепчут обо мне все эти профурсетки... Ты знаешь, как мы живем, понимаешь, почему так... И пожалуйста, никаких вопросов.

-- Но-о... -- снова не выдержал Евгений. -- По-моему, так, как мы, живут все люди нашего круга.

И он назвал несколько фамилий известных военачальников, чьи имена последние несколько лет взяли за правило трепать разные газетенки, что в этом самом "их кругу" принято было называть "шельмованием армии".