Гонки на выживание (Солдаты удачи - 2)

Как-то уж чересчур точно, необъяснимо складно сходились у него все концы с концами, чего даже чисто теоретически теперь не могло быть в российской реальности.

Вот это-то и тревожило Нифонтова. Тревожило уже давно, задолго до той поры, когда, после смерти Волкова, он занял свой нынешний пост. За много месяцев до того, как было создано и само управление, когда он, будучи еще только полковником госбезопасности, на свой страх и риск, неофициально, используя самые невинные, самые окольные из всех путей, взял Клокова в негласную, возможно, смертельно опасную для собственной жизни, оперативную разработку.

Однако сколько ни возился с материалами, ничего компрометирующего не выявлялось, и Нифонтов уже готов был признать свои подозрения надуманными и беспочвенными.

Но в конце сентября девяносто третьего, примерно дней за пять до кровавых событий, когда на глазах у всей планеты заполыхал и почернел "Белый дом", он случайно увидел Клокова и глазам своим не поверил, когда тот, под прикрытием двух высоких молодых людей, быстро вышел украдкой из узенькой двери какого-то бокового служебного подъезда блокированного дома Верховного Совета и, согнувшись, явно стараясь быть никем не замеченным, юркнул не в черный "вольво" и даже не в "Волгу", а в задрипанный фургончик-"уазик", покрашенный какой-то неприметной мутно-зеленой краской. Да и одет был друг и советчик Президента явно в чужое потертое пальтецо и кепчонку.

Скорее всего, Нифонтов никогда не узнал бы его в этом наряде, если бы не провел столько вечеров в разглядывании самых разных фотографий Германа Григорьевича.

Все это заняло буквально несколько секунд, но эти секунды многое открыли Нифонтову и дали повод к новым размышлениям.

Что заставило столь осторожного, столь изощренного человека так рисковать, чтоб, изменив облик, отправиться в стан противников своего патрона? Что делал он там, с кем встречался? Или, быть может, был отправлен с некой тайной миссией, с неким дипломатическим поручением, как тайный парламентарий? Или?.. Тут было, было над чем поломать голову.

Нифонтов запомнил номер того фургончика. Он распорядился негласно установить, чей это "уазик", откуда и по какому прописан ведомству. Ответ, который через три часа лежал на столе, потряс полковника Нифонтова.

Как оказалось, зеленоватенький "уазик" был не московский. Он был зарегистрирован в области и принадлежал местному военно-спортивному клубу, вернее, его учебно-тренировочному центру. А этот центр Нифонтов по роду свой деятельности хорошо знал.

Согласно данным оперативных источников там тайно проходили силовую, оперативно-тактическую и диверсионно-террористическую подготовку боевики праворадикальной организации НДРЛ -- "Национальное движение "Русская лига".

Получив эти сведения, Нифонтов долго сидел неподвижно, понимая, что, по-видимому, перед ним случайно приоткрылась тайна невидимой оборотной стороны жизни, быть может, не одного только Германа Григорьевича Клокова, но, возможно, и некой глубоко законспирированной, разветвленной организации, которая незримо пронизала и объединила многих и многих людей.

Все это могло оказаться бредом, полной нелепостью. Но когда в начале октября в самом центре Москвы развернулись кровопролитные боевые действия и внутри "Белого дома" неведомым образом очутились сотни отлично подготовленных вооруженных бойцов со стилизованной свастикой на рукавах, которые точно так же загадочно и беспрепятственно ушли потом с оружием из горящего здания, полковник госбезопасности Александр Нифонтов получил неопровержимое подтверждение своим догадкам.

Из множества оперативно-следственных фотографий защитников "Белого дома", убитых при штурме и вокруг здания, его внимание привлекли два снимка. На них он без труда узнал двух тех самых молодых людей, которые выводили тогда Клокова из здания и уехали вместе с ним в кузове фургончика.

Повинуясь скорее интуиции, чем рассудку, Нифонтов затребовал заключения судебно-медицинских экспертов по обоим трупам и не очень удивился, узнав, что оба были убиты из одного и того же пистолета выстрелами в упор в затылок. Сомнений не осталось -- согласно чьему-то приказу таким образом убрали ненужных свидетелей.

Никаких прямых доказательств, которые связывали бы эти убийства с Германом Клоковым, разумеется, не было. И тем не менее для Нифонтова с этого момента многое разъяснилось.

Хотя могущественный помощник-советник, а затем и вице-премьер оставался недосягаемым для закона, Нифонтов уже догадывался, что скрывается на дне этой тщательно забаррикадированной души, и неотступно держал этого человека в поле своего внимания, используя малейшую возможность для предельно осторожных и глубоко засекреченных оперативных действий в отношении его связей, контактов, передвижений...