Гонки на выживание (Солдаты удачи - 2)

Вся пятница в Москве прошла в беготне и хлопотах. Он созвонился с кем надо, встретился. Все удалось, никто не обманул, не продинамил и к вечеру он получил то, что обещали достать.

В субботу он приехал к стадиону в Крылатском. Перед этим провел ночь в машине -- ни до кого из своих мужиков дозвониться не удалось. Док, видимо, был на ночном дежурстве в госпитале, Муха, скорей всего, допоздна возился с машиной, готовясь к гонкам, поймать дома Артиста и пытаться было нечего.

Артиста Пастух вдруг увидел, припарковывая свой "джип" на огромной стоянке у ворот стадиона. Злотников лихо подкатил на маленькой красной "бээмвухе", резко развернулся, ловко втерся в ряд залитых солнцем разноцветных машин и, высунувшись из окошка, приветственно помахал издали рукой, когда Пастух трижды нажал на клаксон. Из алой машинки Семена выбрался и Перегудов, он же Док. Сошлись, пожали руки.

-- Ну что, купил? -- вместо приветствия торопливо спросил Артист.

-- А то! -- улыбнулся Пастух. -- Брал с экспертом-консультантом, проверено от "а" до "я", все с гарантией. Отменная штучка, мировой класс! Спецы чмокали и закатывали глаза. Сказали, игрушка не хуже, чем у Чекасина.

-- Молоток, командир! -- кивнул Док и с удовольствием оглядел Пастуха с головы до ног -- высокого, худощавого, успевшего здорово загореть к началу июня. -- Смотрю, держишь форму.

-- Затопинский кислород, -- улыбнулся Пастух, -- мать-природа...

-- Сколько с нас за игрушку? -- спросил Артист.

-- По штуке с носа. А где остальные?

-- Что касается Мухи и Боцмана, тут все ясно, -- сказал Артист. -- Ну а с самим нашим деятелем... Тут, брат, непредвиденная история. Залетел он...

-- То есть в каком смысле? -- не понял Пастух.

-- А вот в каком... -- И Артист в двух-трех словах объяснил отсутствие шестого.

-- Не может быть! -- удивился Сергей. -- Да чтобы он...

-- Может, еще как может, -- подтвердил Док. -- Уж поверь мне. Я у него там был на той неделе -- случай классический. Впрочем, он уже в порядке.

-- Так что же делать будем? -- спросил Пастух. -- Я ведь, собственно, только ради этого и прикатил.

-- Как я догадываюсь, ты тоже получил приглашение? -- Артист извлек из кармана легкой спортивной куртки точно такую же афишку, что и полученная Пастухом в Затопине. -- Вчера у себя в ящике обнаружил... И Доку такое же пришло. Тоже заказным. Позвонил Мухе. Он не отправлял. Стало быть, Боцман. Больше некому.

-- Ясно, -- сказал Пастух. -- Общий сбор -- на трибуне. Эти автокамикадзе должны знать, где наши места.

-- Я сказал Мухе на всякий случай, -- кивнул Артист. -- О Боцмане и разговора нет, коли он сам нас сюда зазвал. Не поскупился. Между прочим, билетики по двести тыщ...

Док взглянул на часы.

-- Ладно, мужики, двинули в Колизей, поглядим, что тут за цирк, а после все решим...

И они пошли втроем -- высокие, стройные Пастух и Артист (один светловолосый, второй с темной шапкой вьющихся кудрей) и третий -- более плотный, похожий на их старшего брата.

Они миновали линию контроля и начали подниматься по узким проходам туда, где были их места на трибунах, -- с виду люди как люди, такие же, как все эти тысячи пестро одетых фанатов нового вида спорта.

Но было в них нечто неуловимое, что выделяло среди всех остальных -- то ли необычное спокойствие в глазах и лицах, то ли сдержанная скупость жестов.

Они шли, и им почему-то, будто помимо воли, безропотно уступали дорогу, пропускали, торопливо поджимали ноги -- словно исходило от каждого из этой троицы незримое излучение опасности, силы и какой-то особенной уверенности в себе.

Места их оказались из самых дорогостоящих и лучших на стадионе.

Здесь вокруг полно было тех, кого теперь называли "новыми русскими" -похожие друг на друга ребятки нового поколения: молодые толстосумы с расфуфыренными длинноногими эскорт-красотками и как бы неотделимые от них то ли блатные, то ли приблатненные коротко стриженные, накачанные, нагло-самодовольные парняги с холодными, цепкими взглядами -- быки, кидалы, отморозки из разных команд и бригад. Но и спесивые удачники-богатеи, и эти крутые братки почему-то невольно скучнели, встречая на миг жесткий взгляд Пастуха, ироничный -- Артиста, очень внимательный, пристальный и спокойный самого старшего из них -- Дока.

И вот гонки кончились, толпы зрителей понемногу редели.

Но на скамьях еще было полно людей -- многие ждали, когда освободятся проходы, и от нечего делать разглядывали расходящийся народ в бинокли, монокуляры, подзорные трубы и даже в снятые с ружей оптические прицелы.