Гонки на мокром асфальте

Я тоже не хотел ничего пропускать, но у меня болели суставы. Поднатужившись, я все-таки заставил себя разогнаться. Мы промчались мимо театра «Парамаунт» и устремились к Пятой авеню. Мы неслись на юг, лавируя среди машин, потому что пересекали шоссе, не глядя на светофоры, и наконец очутились на Третьей авеню, у здания суда.

Мы оглядели небольшую площадь возле входа, но Майка и Дэнни не увидели. На углу несколько человек возбужденно переговаривались и отчаянно жестикулировали. Мы метнулись к ним, надеясь узнать, что происходит. Вдруг начался дождь, и они разошлись. Внезапно среди них я увидел Аннику, бледную, осунувшуюся. Она плакала. Увидев меня, Анника вздрогнула, быстро отвернулась и скрылась в дверях.

Я не знал, чем она так расстроена, но невольно начал волноваться. Что же происходило там, внутри здания, в темных залах правосудия? Каких еще напраслин она возвела на Дэнни, чтобы окончательно разрушить его жизнь? Я всем сердцем молил духов Грегори Пека, Джимми Стюарта, ну или Рауля Хулиа спуститься с небес, провести нас в здание и сделать так, чтобы мне дали выступить. Воображал: вот сейчас выйдет из автобуса Пол Ньюман или Дензел Вашингтон и произнесет зажигательную речь, которая все расставит по местам.

Мы с Тони укрылись под небольшим навесом. Стояли, тесно прижавшись друг к другу. На судебном заседании явно происходило значительное событие, а я и понятия не имел какое. Мне жутко хотелось проскользнуть в здание, влиться в процесс, вломиться в зал заседаний, вскочить на трибуну и заставить себя услышать. Однако мое участие выходило за рамки намеченного плана.

— Все кончено, — пробормотал Тони. — Теперь уже ничего не изменишь.

«Разве? — недоумевал я. — Ну самую малость ведь можно изменить. Неужели мы не способны достичь невероятного за счет силы воли? Должно же у нас хватить жизненной силы, чтобы хоть чуточку скорректировать какой-то момент, жест или взгляд. Неужели ничего нельзя сделать, чтобы мир вокруг нас изменился?»

Ноги у меня затекли. Я не мог больше стоять, улегся на мокрый бетон и впал в тревожный полусон, который сразу же наполнился странными фантазиями.

Дамы и господа присяжные, — заговорил мистер Лоуренс, стоя напротив них. — Обвинения, выдвинутые против моего подзащитного, явно надуманны. Нет ни одного свидетеля его сексуальных домогательств. Только два человека знают, что на самом деле произошло тем поздним вечером. Да, два человека и собака.

— Собака? — недоверчиво спросил судья.

— Да, судья Ван Тигем. Собака, — мужественно повторил мистер Лоуренс. — Единственный свидетель событий — собака моего подзащитного. Прошу вызвать ее.

— Протестую, — выкрикнул обвинитель.

— Поддерживаю, — отозвался судья. — Пока.

Он вытащил из-под стола объемистый том и начал листать его, выборочно читая абзацы.

— Ваш свидетель умеет говорить? — спросил судья мистера Лоуренса, не отрывая глаз от книги.

— Да, при помощи специального голосового синтезатора, — ответил мистер Лоуренс.

— Я протестую! — снова прогудел обвинитель.

— Расскажите мне об этом синтезаторе, мистер Лоуренс, — произнес судья, не обращая внимания на возражение обвинителя.

— Мы взяли напрокат особый голосовой синтезатор, разработанный для Стивена Хокинга, ваша честь. Он считывает электрические импульсы с головного мозга…

— Хватит с меня Стивена Хокинга, с ним все понятно. Говорите по существу и короче. И не вздумайте пудрить мозги присяжным.

— Если короче, то при помощи данного устройства собака может разговаривать.

Судья захлопывает массивный том.