Гонка века. Самая громкая авантюра столетия

Рон Хэлл, Николас Томалин Гонка века. Самая громкая авантюра столетия

NICHOLAS TOMALIN AND RON HALL

THE STRANGE LAST VOYAGE OF DONALD CROWHURST

Copyright © 1970, 1995 Times Newspapers Ltd.

* * *

«Стремясь к своей цели, апостол (да упокоится его душа с миром) погиб в расцвете лет по трагической случайности. Истина же состоит в том, что он умер от одиночества – врага, известного лишь немногим на этой земле, которому способны противостоять только самые простодушные из нас.

Из чисто внешних условий существования одиночество очень быстро перерастает в состояние души, при котором не остается места показной иронии и притворному скепсису. Одиночество овладевает разумом и уводит мысль анахорета в изгнание, погружая его в состояние полного безверия. Проведя три дня в ожидании увидеть хоть чье-нибудь лицо, [он] поймал себя на том, что тешит себя странной мыслью – сомневается в собственном бытии. Его личность растворилась в мире, состоящем из тумана и воды, из сил стихии и простых, естественных форм. В своих поступках, в нашей деятельности находим мы поддерживающую нас иллюзию о независимом существовании, противопоставляя эту концепцию привычному порядку вещей, неизбежной частью которого мы сами являемся. [Он] потерял всякую веру в реальность своих деяний: и прошлых, и предстоящих.

Ни одного живого существа, ни следа паруса на горизонте не появлялось в поле его зрения, и как будто для того чтобы вырваться из сетей одиночества, он погрузился в состояние меланхолии… В то же время он не чувствовал никаких угрызений совести. О чем ему было сожалеть? Он не признавал никакой другой добродетели, кроме ума, и превратил свои желания в обязанности. И его ум, и его страсть поглотило бесконечное, не нарушаемое ничем одиночество, где он пребывал в ожидании без веры… Печаль его была печалью сомневающегося разума».

Джозеф Конрад

«Ностромо»

Пролог

Капитана Ричарда Бокса, командующего пароходом королевской почтовой службы «Picardy», направлявшимся из Лондона в Карибское море, разбудили, когда судно находилось посреди Атлантического океана. Вахтенный заметил невдалеке парусную яхту, и, поскольку в подобных местах нечасто встретишь такого рода плавучее средство, старший помощник решил, что капитану стоит взглянуть на него. Было 7.50 утра, 10 июля 1969 года. Корабль находился на 33° 11' северной широты, 40° 28' западной долготы, примерно в 1800 милях от Англии.

Когда «Picardy» подошел ближе, капитан Бокс смог лучше разглядеть яхту. Это был тримаран, идущий со скоростью едва ли более двух узлов, только с одним поставленным парусом – бизанью. На палубе никого не было видно. Команда, очевидно, отдыхала или спала в каюте. Капитан Бокс велел изменить курс с таким расчетом, чтобы пароход обогнул яхту с кормы, решив разбудить находящихся на борту людей. Трижды прозвучал гудок, достаточно громкий, чтобы разбудить даже крепко спящего человека. Ответа не было. Тримаран «Teignmouth Electron», его название уже можно было прочитать на борту, продолжал свой плавный и безмолвный ход, двигаясь в том же направлении.

Озадаченный, капитан Бокс приказал заглушить двигатели и спустить шлюпку на воду. Нужно было разобраться в ситуации. Кто бы ни находился на борту «Teignmouth Electron», он мог быть не в состоянии подняться на палубу. Старший помощник Джозеф Кларк и команда из трех человек спустили шлюпку с «Picardy» и подошли к тримарану, который был теперь всего в нескольких сотнях ярдов от них. Кларк поднялся на палубу, заглянул в рубку и исчез на пару минут. Яхта была совершенно пуста. На ней не было ни души. Старший помощник поднялся обратно и дал капитану условный сигнал: опустил оба больших пальца вниз.

Кларк сразу же почувствовал, что здесь кроется загадка. Покинутый командой «Teignmouth Electron» находился в идеальном состоянии. В рубке царил беспорядок. В раковине была навалена гора посуды, которую не мыли дня два. На столе и на полке стояли три радиоприемника. Два из них были распотрошены, а радиодетали раскиданы повсюду. К ржавой консервной банке из-под молока был небрежно прислонен паяльник – свидетельство того, что судно не было накрыто случайной волной и не попадало в шторм. На койке валялся грязный спальный мешок. На судне было достаточно запасов воды и пищи. Все оборудование яхты было в нормальном состоянии, только ящик хронометра оказался пуст. По запаху в кубрике любой опытный моряк мог сразу же определить, что здесь никто не жил по крайней мере уже несколько дней. На палубе на своем обычном месте находился спасательный плот, прочно принайтовленный, а румпель болтался свободно. Спущенные паруса были аккуратно сложены, готовые к постановке. Ничто на палубе не могло подсказать, что произошло на судне.