Гонка на выживание

И тут же мощный удар сотрясает машину. Меня отшвыривает прочь от блока управления – назад, в сторону пассажирского сиденья. Лишенные присмотра двигатели «Авроры» глохнут, неуправляемая машина разворачивается и резко проседает вниз, собираясь падать, но тут новый удар сотрясает многострадальное такси – на этот раз снизу. Я понимаю, что меня зажали в тиски два вражеских мобиля – снизу и сверху, и поведут на посадку, то есть проделают то же, что мы с Мартином сегодня сделали с бедолагой Иштваном. Вот только меня, в отличие от Иштвана, вряд ли ожидает такой же деликатный разговор. Не представляю, что этим ребятам от меня надо, но выяснять совершенно не хочу.

Ползком подбираюсь к блоку управления и жду. Я знаю: верхняя и нижняя машины не смогут все время двигаться абсолютно синхронно, рано или поздно верхняя чуть-чуть отстанет, и у меня появится шанс. Правда, бежать мне толком некуда – нос «Авроры» нацелен прямиком в стену здания, а развернуться мне не дадут. Значит, путь один – вперед. Понимаю, что места для разгона почти нет и внешнюю стену здания мне «Авророй» не пробить, но в пустой оконный проем, пожалуй, можно попробовать вписаться. Риск, конечно, велик, но выбора у меня практически нет.

Титановая крыша «Авроры» проминается и скрипит, принимая на себя тяжесть идущей сверху машины. Я жду. Наконец чувствую, что давление на крышу слабеет – верхняя машина чуть-чуть отстает. Но момент неудачный – впереди глухая стена, да не просто стена. Это пространство между этажами, то есть укрепленные конструкции перекрытий. Не годится. Ладно, ждем дальше. Время есть, до земли еще около двухсот этажей, а мы спускаемся довольно медленно – еще бы! – ведь пилоту в нижней машине надо действовать предельно аккуратно, чтобы случайно не стряхнуть меня со своей крыши, а я и не думаю помогать ему двигателями. Ничего, пускай попарится, попотеет. Впрочем, работа нижнего пилота почти безупречна, и я не могу не отдать должное его мастерству.

Верхняя машина снова отстает, оставляя небольшую прослойку между моей крышей и своим днищем, а прямо передо мной зияет в стене огромный пролом. Пора! Врубаю горизонтальные двигатели на полную мощность, резко соскальзываю со спины нижней машины и ракетой влетаю в пролом внешней стены, со всего маху врезаясь в следующую – внутреннюю. От чудовищного удара темнеет в глазах, на некоторое время я теряю ориентацию, не понимая, где верх, где низ. Вокруг тьма кромешная – похоже, такси пробило-таки внутреннюю стену и застряло среди обломков, фары разбиты или просто погасли. Надеюсь, все дело именно в этом, а то в первый момент я решил, что ослеп.

Мотаю головой, пытаясь встать на четвереньки на покореженном полу такси. С десятой или двадцатой попытки мне это удается. Чувствую во рту железистый привкус крови, спина между лопатками ноет от боли, правая лодыжка горит огнем, лоб сильно саднит, а глаза заливает что-то горячее и течет дальше – вниз по щекам. Вытираю ладонью лицо, понимаю, что это кровь, и тут мне в глаза бьет нестерпимо яркий луч фонаря. Я жмурюсь, закрываясь руками от света, и слышу приглушенный треснутым, но неразбитым боковым стеклом такси голос:

– Он здесь! Вроде живой…

– Тогда чего ты ждешь? – раздраженно спрашивает второй голос: – Стреляй!

Прежде чем мой мозг успевает осознать услышанное, тело само группируется, ноги выбивают противоположную от врага дверцу, и я выныриваю из такси прочь.

Мой противник не успевает за мной. Еще бы! Что-что, а реакция у меня мгновенная, вторую такую еще поискать. В моем личном деле в графе «Психологический портрет» так и значится: «В экстремальных условиях объекту присуща взрывная, интуитивная реакция на внешние раздражители». Или как частенько ехидно говорит мне Билл: «Вначале сделаешь, а потом подумаешь». Но в гонках по-другому и нельзя, а в обычной жизни я как раз вначале думаю. И вообще я парень довольно спокойный. «Уравновешенный» – как значится все в том же психологическом портрете…

За моей спиной слышатся ругань и сухие щелчки выстрелов, но я уже с другой стороны такси, пытаюсь затеряться среди обломков, что очень непросто сделать в темноте, да еще с разбитой головой и травмированной лодыжкой. Вернее, свет-то есть – лучи фонарей преследователей так и рыщут вокруг, – но мне сейчас лучше держаться от них подальше. Выбираю местечки потемнее, то и дело невольно проверяя свою многострадальную голову на прочность, и пытаюсь выбраться из квартиры в общий коридор, чтобы попробовать затеряться в огромном доме.