Гонители

Начались холода. Все чаще дули ветры. Воины в легкой летней одежде жались по ночам к жару огней, нередко обгорали, не высыпались, утром садились на коней угрюмые, злые. Между племенами все чаще вспыхивали ссоры.

Степь кончилась. Впереди вставали крутые горы. Над скалами курились облака. Тэмуджин и Ван-хан по узкому ущелью поднялись вверх, укрылись в лесу. Дул пронзительный ветер, нес снег, смешанный с песком. Надвигалась ночь. Продрогшие воины по ущелью, по голому склону полезли к лесу – там было затишье, топливо. В гору, навстречу ветру, идти было трудно, лошади то и дело падали на колени, кровенили ноги. Едва приблизились к лесу – в них полетели тучи стрел. Много воинов, лошадей было убито, трупы покатились вниз, сбивая живых. Буюрук приказал остановиться. Быстро стемнело. Ветер гудел все сильнее. Песок обдирал кожу. По склону с грохотом катились камни, обрушенные воинами анды и Ван-хана. Джамуха потерял своих. Коченеющими руками нащупал углубление в земле, лег в него, уткнув лицо в ладони. Ветер рвал полы халата, сыпал за воротник песок и снег. В вое, грохоте раздавались крики людей, наполненные ужасом. Скоро Джамуху стала колотить дрожь. Он поднялся. Порыв ветра кинул его на землю.

Он покатился по склону, задержался на чем-то мягком. Пошарил руками человек. Мертвый. Лихорадочно стащил с него халат, накинул на голову, сел и стал сползать вниз. Наткнулся на труп лошади. Он был еще горячий. Лег к лошадиному животу, укрылся халатом. Снег закручивался за трупом лошади, оседал на него сугробом. Понемногу он отогрелся, перестал дрожать, прислушивался к приглушенному снегом и халатом вою ветра, твердил обреченно:

– Все пропало! Все пропало!

К утру ветер ослабел. На рассвете воины стали сползать вниз. Но многие, очень многие навсегда остались лежать на склоне – убитые камнями, окоченевшие. Внизу, сбившись в кучу, стояли лошади. Воины ловили первую попавшуюся и уносились в степь, подальше от проклятых гор. Джамуха тоже вскочил на чьего-то коня, поскакал собирать своих воинов и нойонов.

Собрались те, кто остался жив, довольно быстро. Оглянув воинов, Джамуха похолодел – такого урона не нанесла бы самая жестокая битва.

– Ничего, нойоны и воины, за все взыщем с Ван-хана и Тэмуджина.

Нойон салджиутов с обмороженными, почерневшими щеками сказал, простуженно кашляя:

– Все, Джамуха. Ты нам не гурхан, мы тебе не подданные. Себе на горе возвели мы тебя!

Он повернул коня и поскакал. За ним – все салджиуты. Потом и хунгираты, и дурбэны, и катакины… С ним остались его джаджираты. Джамуха догнал уходящих воинов, чуть не плача, закричал:

– Остановитесь! Опомнитесь!

Но воины грубо оттолкнули его и умчались. Он бросился к Буюруку и Тохто-беки. Но и они решили уходить. Его уговоров даже слушать не стали.

Джамуха возвратился к своим джаджиратам – горстка обмороженных людей.

Будьте же вы прокляты, вольные нойоны! Не драться за вас, а рубить, давить, вбивать в землю копытами коней!

По дороге в свои кочевья он разграбил курени нойонов-отступников.

Глава 14

Зиму Тэмуджин провел у подножья Бурхан-Халдуна, недалеко от родного урочища. Бездельничать, отсиживаться в юртах никому не дал – ни друзьям, ни братьям, ни родичам, ни простым воинам. Одна облавная охота следовала за другой. Добыли много мяса и мехов, и женщины благословляли имя Тэмуджина. Но главное было даже не в том, что он дал своему народу много пищи. Важно было держать войско под рукой, не давать ленивой и сытой сонливости завладеть душами воинов. Облавы приучили воинов выполнять все его повеления точно, без промедления. Тэмуджин убеждался не раз, что сила войска не всегда в его многочисленности. Тысяча, если она обучена сражаться и едина, может стоить целого тумена, если он рыхл, малопослушен.

Не забывал Тэмуджин и о расширении своего улуса. Слал гонцов к нойонам племен, отпавших от гурхана Джамухи, с прельстительными речами.

Может быть, ему бы и удалось склонить их на свою сторону, но все испортил Хасар. Без его ведома сделал набег на курени хунгиратов, побил, похватал немало людей, отогнал табуны. Ограбленным оказался даже тесть Тэмуджина старый Дэй-сэчен. После этого его прельстительным речам нойоны перестали верить. Хасара он обругал самыми последними словами. А ему – хоть бы что!

Остальные братья в его дела не лезут, живут тихо, а Хасар все время норовит показать, что он нисколько не хуже его, хана.

Весной Тэмуджин стал готовиться к походу на татар. Послал Хасара к Ван-хану с приглашением принять участие в походе. Брат и там ухитрился напортить. С нойонами Ван-хана и его братом Джагамбу вел себя вызывающе, всячески возвеличивался перед ними да и хану не выказал достаточного почтения. Нойоны и без того не жаловали Тэмуджина, а тут не Тэмуджин Хасар начинает помыкать ими… Джагамбу, Хулабри, Эльхутур, Арин-тайчжи и Алтун-Ашух тайно сговорились скинуть Ван-хана, посадить на его место Нилха-Сангуна. Но Алтун-Ашух выдал их замысел Ван-хану. Джагамбу бежал к Таян-хану найманскому; Хулабри, Эльхутура, Арин-тайчжи успели схватить.