Гони из сердца месть

Машина шла еще резвее, освободившись от доброй половины груза, и эта легкость мучила ее. Для чего кому-то понадобилось забирать у нас, а точнее у фирмы Гая, два контейнера тары? — спрашивала себя Рамона, заставляя свои мозги работать быстрее.

Гай никогда не говорил, что намерен заняться текилой. Или мескалем. Или пульке. Он ни словом не обмолвился об этом. Невероятно. Потому что обычно он делился с Рамоной хорошими новостями. А эта новость была бы хорошей — продвигать на рынок Штатов модную текилу.

Ей самой не раз приходила в голову подобная идея, но у Гая она энтузиазма не вызывала. А теперь, выходит, он даже заказал бутылки под напитки? Тоже странно. Обычно он показывал ей эскизы этикеток, он ценил ее вкус. Неважно, что у них в последнее время были натянутые отношения, он должен был ей рассказать и показать.

Рамона больше не замечала никаких красот — ни полей, ни холмов, не видела распростершихся до самого неба плантаций агавы.

Похожее на окрашенное в охру колесо грузовика солнце катилось за горизонт. Рамона уже не думала о том, что хотела завернуть в деревню Фрэнка, в тот ресторан, где впервые попробовала пульке и мескаль.

— Нам еще далеко? — спросила она.

— Далеко? — переспросил Рик, который тоже сидел тихо и о чем-то думал. Его задумчивость насторожила Рамону. — Да нет. Скоро приедем.

— Понятно.

Сердце Рамоны забилось в предощущении чего-то приятного. Она вспомнила про маленький револьвер, давно подаренный Фрэнком, который держала под сиденьем. Стрелять ее тоже научил он, а завершил ее образование в этой сфере Поль, дядя Гая. Когда они поженились и приехали в Париж, он поселил их у себя, на улице Жака Оффенбаха. Сам он жил в загородном доме.

— Ты настоящая американка, Рамона, — сказал Поль. — В тебе нет ничего европейского. Я уверен, все твои предки отлично владели оружием.

— Я тоже стреляю, — сообщила Рамона и посмотрела на Гая.

— И гораздо лучше меня, — галантно уточнил он.

— Хвалю за честность, Гай. Я хочу показать вам, друзья, одну невероятную коллекцию. Эти револьверы вернулись с того света. — Поль серьезно посмотрел на Рамону. — Мой отец закопал их перед приходом немцев в Париж в саду, а после войны выкопал. Они великолепно сохранились.

— А какой фирмы эти револьверы? — заинтересовалась Рамона.

— «Форе Лепаж». Известная французская фирма, ей больше двух сотен лет. Между прочим, она живет и процветает до сих пор. Могу сводить в магазин, у них там можно пристрелять оружие. Собирайтесь! — импульсивно скомандовал Поль.

Рамона потрясла не только мужа и его дядю, но и служащих фирмы «Форе Лепаж».

— Отличный глаз! — похвалил Поль по-английски и добавил по-французски: — Эти американцы, они в младенчестве сосут не соску, а дуло револьвера!

Потом, когда Гай ей перевел, Рамона разозлилась.

— Неужели европейцы представляют нас такими первобытными?

— Все, кроме меня! — веселился Гай. — Но что тебе до них? Я единственный, кто тебе нужен…

— Почти приехали, — услышала Рамона голос Рика и от неожиданности вздрогнула. Любая дорога располагает к воспоминаниям, потому что, куда бы ты ни ехал, ты всегда уезжаешь от прошлого. Даже когда пытаешься в это прошлое вернуться. — Поворачивай вправо.

— На эту узкую тропу?

— Она только кажется узкой, — заверил Рик.

— Значит, ты был здесь?

— Не раз, — бросил он, и у Рамоны сжалось сердце в предчувствии чего-то…

Ветерок шевелил волосы, запахи, которые он приносил с раскаленного солнцем глинозема, пробудили воспоминания.

Они с Фрэнком катят по такой же плоской равнине. Но близится вечер, ее сердце бьется чаще, чем обычно. Потому что в этот вечер Рамона собралась победить себя.

— Фрэнк, я увижу летучих мышей?

Он засмеялся.

— Конечно.

— Мне надо сидеть тихо-тихо?

— Нет, они не пугливые.

— Я… — Рамона осеклась.

Она хотела поделиться с Фрэнком своим тайным желанием: убедить себя и его, что она на самом деле не боится летучих тварей. Поэтому она решила пойти на плантацию агавы одна, поздно ночью, раскинуть сетку — Рамона уже присмотрела у Фрэнка в кладовке старый гамак с мелкими ячейками, — наловить мышей на соседней плантации и выпустить на плантации Фрэнка. Конечно, придется сесть на велосипед и крутить педали в темноте, но Рамона уже проверила, как горит велосипедная фара, и накачала шины.

— Ты ведь внучка настоящего мачо. — Фрэнк подмигнул ей, и у Рамоны не осталось сомнений: она справится.

«Ты внучка настоящего мачо»…

Она искоса посмотрела на Рика. Сейчас он показался ей совсем мальчишкой, чуть старше Патрика. Так что ж, она станет подчиняться и его воле тоже?

Кровь Рамоны вскипела, ладони закололо, и она вспомнила выражение «руки чешутся». Вот, значит, как это бывает. Сейчас ее руки не просто чесались — они зудели, горели. Выходит, она такая, что любой мужчина способен подчинить ее своей воле? Даже такой сопляк, как Рик?