Гонец из Пизы, или Ноль часов

— Ха! Смотрите на них — у них пригодные боеприпасы! — пустил вдруг одесским говорком Березовский.— Тут и объяснять нечего. Вы «Сталкера» читали — в смысле «Пикник на обочине»? Кремль — это зона, вы понимаете: зо-на? Миллиарды долларов исчезают без следа. Полки исчезают, танкеры с нефтью. Тоже мне, загадка Бермудского треугольника. А вы с какими-то паршивыми снарядами. Потому что политически мыслить надо, экономически… а не баллистически.

23

Замполит наслаждался жизнью — или, что то же самое, бездельничал. Разнообразя формы безделья, иногда он принимался ковырять в носу, с удовольствием глядя в иллюминатор. На берегу толстые, хорошо одетые люди выковыривали кирками не то траншею под теплоцентраль, не то окоп. За ними надзирал худой и плохо одетый человек с красной лентой на шапке и винтовкой на плече. Воздав должное кипению столичной жизни, замполит возвращался взором и мыслью к дежурной теме. Тема была озаглавлена в разворот конторской книги: «Моральное состояние экипажа и работа по его повышению». Он раскрашивал виньетки букв фломастерами из семицветного набора. После особенно живописной загогулины он втягивал глоток очень сладкого черного кофе, сдобренного спиртом, и прижмуривался. Как человек, понимающий смак службы, вызов к командиру он воспринял благодушно.

Командир и старпом со знаменитым олигархом по центру сидели за столом как экзаменационная комиссия или трибунальская тройка.

— Алло! Я. Могу. Перезвони через час, нет, через два. Все, обнимаю,— сказал председательствующий.— Здравствуйте, подполковник, садитесь ближе. Что? Да, извините, капитан второго ранга. Так. Значит, работник, в смысле офицер, вы исправный, нареканий по службе нет.

— Позвольте мне,— рубанул воздух ладонью Ольховский.— Слушай внимательно и пока молчи. Принято решение аттестовать тебя в президенты. Кандидатура обсуждена и согласована. Дела сдашь потом, не к спеху.

— В президенты чего? — удивился замполит.

— России! — сурово сказал Колчак.— А ты думал?

Замполит хлопнул глазами и переждал головокружение. Под ложечкой у него задрожало. Сквозь виски, с обратной стороны глаз, трассером пролетела телеграмма: «Не может быть тчк». И вдогонку: «я сплю тчк», «крыша поехала вскл», «у них крыши поехали вскл», «убьют мнгтч», «пиздец мнгтч», «а хули впрс», «вот это да тчк» и замыкающей, большими буквами: «вот это карьера три вскл». Через паузу прошла последняя депеша: «мама тчк». Он встал на занемевших ногах (в венах побежали нарзанные иголочки), кашлянул и одернул тужурку.

— Когда? — нетвердо каркнул он.

Опомнился, опал, скис:

— Уф-ф-ф-ф… Что вы. Куда. Не могу. Вы даете. Ё-моё.

— Почему?

— Не справлюсь.

— С чем?

— Вообще не справлюсь.

— Почему?

— По уровню. Не дорос. Не дошел еще по лестнице.

— Этот аргумент поберегите для виселицы,— посоветовал Березовский.

— Тебя, тля, не спрашивают,— ласково сказал Колчак.— Тебя ставят на место, где ты нужен.

— Кому?

— Кому надо, тому и нужен.— Колчак покосился на Березовского.— Считай, что всем. Поход на картошке проволынил? Концертом на День флота решил отделаться? Пора впрягаться по-настоящему. Лямку тащить. Чтоб служба медом не казалась. Хватит отчеты раскрашивать.

— А… политуправление флота? — спросил замполит.

— Согласовано,— быстро ответил Березовский.

— Н-ну?! — рявкнул Колчак.

— Коля, не волнуйтесь, дайте мне,— сказал Ольховский.— Володя, стране нужен молодой энергичный президент. Если это будет старший офицер с «Авроры»,— ты представляешь, сколько симпатий, сколько доверия это вызовет? Нас, слава Богу, все знают, и заслуги наши все знают. Причем — не карьерист, не новый Пиночет, не командир корабля, который затеял военный переворот, а нормальный, скромный капитан второго ранга. Службист, исполнительный, образованный, интеллигентный (последнее слово он произнес так, будто гладил замполита по голове). Это будет твой лучший вклад в наше общее дело.

— А иначе зачем мы все это затеяли? — сказал Колчак.— Конец — делу венец. Свой человек в Гаване ^{68}. В смысле в Кремле. Есть власть — есть все. Сделаем как надо.

— Происхождение? — спросил Березовский.

— Из крестьян,— отрапортовал замполит.— Сын сельского юриста.

— Это как?..— удивился Березовский.

— Ну, отец много лет был в колхозе, но еще — заседателем народного суда.

— Отлично! Отлично. То, что надо. Из крестьян — аграрии и деревня наши. Сын юриста — ЛДПР тоже должна поддержать. Молодец!

— Вообще-то когда я родился, они уже в Ленинград переехали,— виновато сообщил замполит.— Так что я вообще-то городской, вроде.

— Вообще замечательно! — оживился Березовский.— Ленинградцев в стране любят… в отличие от москвичей. Хранилище культуры, воспитанность, колыбель трех революций, люлька, как говорится… будет и четвертая, ха-ха. Подключим Боярского, Розенбаума, Лихачева… что — умер? Да, правильно, черт. Ничего. Чубайс — ленинградец, попробуем нащупать общие точки на этом… Степашин ленинградец, связи в МВД… черт, все не привыкну говорить петербуржец.