Гончие Артаксеркса

Сквозь зелень парадиса, стоя на ступенях, среди красных колон, и сама одетая в красные, шитые золотом, праздничные одеяния, Правительница наблюдала за бестолково бегающей челядью, призванных украшать празднество. Женщины были разодеты в самые дорогие ткани, их высокие причёски украшали свежие, яркие цветы, а от царящей суеты, эти яркие пятна беспорядочно перемещались в зелени. Создавая впечатление то ли порхающих бело-розово-красных бабочек, то ли диковинных испуганных птиц. Всему нужна сильная рука и плеть, чтобы был разумный порядок.

Гонки на верблюдах главное событие этого дня. Всадники мчались подымая по песчанкой дороге клубы пыли. В песчаных тучах с трудом угадывались силуэты. Люди стоящие на обочине дорог кричали, поддерживали своих родных вырывающихся вперёд из общей кутерьмы людей, верблюдов и песка. Вернувшиеся с Артаксерксом аристократы присоединились к зевакам. Гомон от людских голосов усилился, орали, кричали, свистели, хлопали… Но Атосса не слышала ничего.

Глаза женщины из толпы выделили только одного человека и впились в него, в статного одетого во всё белое бактрийца. Их взгляды встретились. Холодное мужественное лицо с узкими смеющимися миндалевидными глазами, было обращено на неё, его губы тронула лёгкая улыбка, и сердце женщины затрепетало как маленькая птичка, и она уже не была великой Правительницей. Весь её мир сжался до этого мужчины, всё вокруг исчезло, словно боги отделили из от толпы небесным куполом. И время замерло.

Мимо пронеслись всадники подняв пыль, но и это не привело в чувства замершую статуей Атоссу, вступившую в немой диалог глазами и сердцем со своим возлюбленным.

— Не приличествует это, — Подошедший Артаксеркс рукой коснулся плеча супруги, — уйди во внутрь. Не давай жрецам повода.

Женщина вздохнула, опустила голову, прав был муж, у них не та обстановка, чтобы расслабляться и придаваться любовным грёзам. Прикрывшись красной прозрачной накидкой, Владычица вместе с супругом вошли во дворец.

— Пошлю за Оксиртом, пусть сюда придёт, а на людях своих чувств не показывай, нельзя давать им оружие против себя. Затаись, — высказывал Ох сестре. — много у нас злопыхателей.

Атосса благодарно сжала руку мужа, чувствуя в нём поддержку.

— На людях не надо, не надо. Много тут всяких приехало. Всё будет хорошо, Аджик за ним сбегает, к вечеру твой Оксирт у тебя будет. А ворон пугать нечего, а то разлетятся с карканьем, говна не оберёшься. И не переживай… Сейчас багой сходит.

Так же как и муж, Атосса доверяла этому багою, который ещё юношей попал в их семейство. Их отец никогда не мечтал увидеть на троне Арсика, младшего из своих законных детей, именно из-за предпочтений к мужчинам. Но так сложилось, что именно он оказался самым хитрым и умным из братьев. Он смог стравить старшего брата, уже признанного наследником, с отцом, и тот, в припадке гнева убил своего первенца. Потом Ариасп покончил с собой, и как подозревает Атосса, не без участия брата. Отец был стар, а она ещё молода, после смерти мужа, она должна была уйти в храм, навсегда скрыв себя от Мир. Но юная кровь ещё бурлила, и хотелось жизни. Вот тогда и сговорились они с братом, поженившись, она осталась на троне и в жизнь мужа не лезла.

Юноша из Мудраи появился у них не сразу. Были другие, но так никто не прижился. Аджи… Сначала юный мудрай благодаря красоте своего голоса стал багоем. Своими псалмами он смог отогнать даэвов от правителя. А тех, вокруг Артаксеркса скопилось превеликое множество, это и духи убиенных братьев, и смерть отца, которую тоже приписывают Арсику. Аджи пел ночами псалмы, и под его голос измученный даэвами Артаксеркс смог заснуть спокойно. И он остался при Правителе. Потом юноша рос на их глазах, превращаясь в красивого мужчину…, в эту личную жизнь супруга Атосса уже не вмешивалась, радуясь что в жителе Мудраи тот нашёл чуткого, понимающего и верного человека.

Вечера женщина еле дождалась.

Всё вокруг должно было придать встрече атмосферу чувственности, тяжёлый запах мускуса и сандала отгоняли всякие сомнения, впуская в жизнь радость, которой за государственными заботами так не хватало, простой, житейской, бабьей…

Лёгкие, полу-прозрачные ткани колыхались на тёплом ветру, создавая ощущение движущихся теней, завораживающее в своей трепетности и мягкости. Сквозь них Атосса заметила приближающийся мужской силуэт. Струящиеся ткани делали его размытым, нечётким, женщине было приятно наблюдать как из бесформенной фигуры появляется он… Высокий, почти на полторы головы выше Атоссы, стройный, с широкими плечами, рядом с которым она чувствовала себя маленькой и беззащитной.

— Стерна моя не земная… — его бархатный голос завораживал, сердце в груди женщины бешено забилось, подобно этой маленькой птичке, с которой он сравнил возлюбленную.