Гончаров и убийца в поезде

Громадный кулачище полетел в мое многострадальное "личико". Чисто инстинктивно я проделал "мельницу" и осторожно положил Сашку на асфальт. Он озверел. Нет ничего легче, чем вырубить пьяного, прущего на тебя буйволом человека. Но у меня было две трудные задачи, пожалуй, даже три: не разбить накопленную стеклотару, избежать встречи с ментами и оставить Сашку живым и невредимым.

Во двор вылезли любопытные - повара, поварята и иже с ними, а они-то и могли вызвать милицию. Поэтому, усмехаясь, я подмигивал им:

- Сашка турнир устроил, ничего страшного.

Самый толстый повар, наверное шеф, не выдержал:

- Перекращайте, милисий позову.

Хочешь не хочешь пришлось ставить точку. И я ее поставил. Осторожно, но Сашке все одно стало больно. Голубые его глаза закатились, и змеелов стал дышать широко открытым ртом, как рыба, спазматически пытавшаяся глотать кислород.

- Все окей, мужики! Идем пить дальше, - весело сообщил я, крайне недовольный поведением змеелова.

- Ти иво убиль, - предъявил претензию шеф-повар.

- Да он сам кого хочешь убьет, здоровый кабан, - возразил я.

Шеф плюнул и ушел. Возможно, звонить. Пока я откачивал ретивого Сашку, явился лейтенант. Но Боже, какая это была пародия на лейтенанта! Узбек лет пятидесяти с необхватным животом сел рядом на ящик и конфиденциально изрек:

- Будим делиить акт!

Сашка очухался и был теперь на моей стороне.

- Брось, Курбан-ака, свои все.

- Биль драка, нарушений общественный спокойствий. Делиим акт. Визиваем патрул.

Если бы в свое время у меня в участке был такой офицер, я бы его дальше сортира не пустил, а среди местных он главнее главного

- Хорош, лейтенант, - впрягся я. - Побазарили, разошлись, зачем патруль?

- Ти кто?

- Гончаров.

- Паспорт.

- Извольте, господин офицер.

Я протянул документ, и лейтенант глубокомысленно стал его изучать. Если бы он знал, какой шлейф тянется за мной... Однако все равно пузатый лейтенант, изучив книжицу, запрятал ее в нагрудный карман.

- Отдайте.

Мое заявление было пропущено мимо его ослиных ушей.

- Вас нужно задержат. Плохо видете себя.

- Лейтенант, согласно презумпции невиновности или же в противном ее случае, вы должны, опираясь на факты, действовать по закону, а поскольку настоящий случай не ведет за собой сколько-нибудь криминального действия, вы не имеете никакого права задерживать меня, - попытался я прищемить хвост служителю правопорядка.

С таким же успехом я мог наезжать на паровоз! Он, как околоточный в горьковском "На дне", считал себя хозяином, и переубедить его в этом не смог бы даже сам Аллах! Дело принимало опасный оборот, не нужный ни мне, ни бородачу Сашке. Змеелов подмигнул, уцепил пузатого лейтенанта и поволок в сторону, проникновенно жужжа в его уши. Тот немного покобенился, отрицательно вращая буркалами, потом начал слушать, а в конце и закивал согласно, приговаривая:

- Хоп-хоп-хоп!

Из джинсовых штанов Сашка извлек какое-то количество денег, и они тотчас перекочевали лейтенанту под брюхо, в карман широченных брюк. Из нагрудного кармана форменной рубашки был извлечен мой паспорт и передан змеелову. Сделка состоялась, после чего Курбан-ака погрозил мне коротким толстым пальцем, похлопал Сашку по плечу и важно прошествовал к поварам, должно быть, опять набивать брюхо.

- Пойдем, что ли, полудурок, пиво допьем? - Это Сашка обратился уже ко мне, приближая свои белесые, выжженные солнцем, некогда голубые глаза, обрамленные лучиками жестких белых морщин.

- Пойдем, придурок, - в тон ему откликнулся я.

За Сашкиным столиком и в моей нише уже сидели новые, нас не ждущие люди, алкающие пива и компании.

- Гулька, где наше пиво? - бестактно спросил змеелов, поймав за руку пробегавшую официантку.

- И балык, и колбаса? - нудно вторил я ему, наседая на смутившуюся барную крысу.

- А я думала, что вы, что вас...

- Не надо думать. Вредно! Чтобы через пять секунд был столик!

- В нише, - уточнил я.

- И все, что на столиках было, - закончил мысль Сашка,

- Счас что-нибудь придумаю.

- Думай шустрее, или я тебе в штаны запущу самую злую гюрзу.

- Да ну тебя, дурак! Счас сделаю.

- Окей, старичок. Я на секунду в кабак, какую-нибудь "гадючью радость" притащу.

- Паспорт! - резко остановил я. - Паспорт отдай - и в темпе!

- Господи, да возьми ты свой паспорт! За кого ты меня держишь, жертва маминой оплошности?

Сашка обиделся всерьез, и мне стало несколько паршиво от своей подозрительности.

"Совсем Гончаров нюх потерял", - расстроился я и попытался обратить все в шутку:

- И свой тоже. Ненароком сбежишь и оставишь меня без "гадючьей радости". А я такого еще не пил.

И змеелов попался, пролез в эту отдушину секундного замешательства и обиды, заржал довольно, показал снующей Гульке "нолик" на американский манер и скрылся в чаду и темноте бара. Официантка все суетилась, силясь отыскать свободный столик в нише вдруг сразу оказавшегося переполненным зала. Пока ей это не удавалось.

Я стоял в центре зала, привалившись к колонне в ожидании и пытаясь профильтровать мозги в едком табачном дыму.