Гончарный круг неба

— Это не терракота, — проговорил Джо, сдерживая дыхание. — Он обжигался при температуре ниже пятисот по Цельсию. Даже, возможно, при двухстах пятидесяти. Сильное остекленение на глазури и под нею... — Он прикоснулся к сосуду, осторожно потянул его, но коралл крепко держал сосуд. —Это керамика, — определил он. — Не фарфор: он не просвечивает. Судя по белизне глазури, в ней примесь оксида олова. Так что это, видимо, майолика. Так называемая оловянная эмаль. Как на дельфийских жертвенниках. — Он поскоблил пальцем поверхность сосуда. — По ощущению это похоже на технику граффито, с оловянной глазурью. Видишь? Рисунок нанесен через порез, обнажая внутренний телесный цвет. Да, это спиральный кратер, но с тем же успехом мы можем найти здесь псиктры и амфоры, стоит только снять скопления кораллов и посмотреть, что внизу.

— Это хороший сосуд? — спросила Мали. — По мне, он кажется необыкновенным; наверное, он невероятно красив. Но как твое мнение специалиста?..

— Он превосходен, — просто ответил Джо. — Красная глазурь, очевидно, получена из восстановленной меди, прошедшей через углекислотную атмосферу печи. Еще — закись железа; видишь черный цвет? А желтый наверняка из олова; оно дает великолепный желтый цвет.

«Точно кто-то специально подсунул мне эту штуку, чтобы я нашел ее», — думал Джо. Он все очищал и очищал пальцами поверхность, скорее оценивая ее внутренним чувством, нежели зрением. Голубизна окиси меди... На сосуде было все, кроме нее. Не Глиммунг ли подложил его сюда?.. — Посмотри, здесь вроде как сняты коралловые отложения, — показал он Мали. — Странно, что он не покрыт ими полностью.

Пока Мали рассматривала сосуд, изучая его поверхность и проросший снизу коралл, Джо исследовал рисунок. Сложная и витиеватая композиция. Даже более витиеватая, чем урбинианский стиль «историато». Что изображала сцена? К сожалению, виден не весь рисунок. Но Джо имел опыт восполнения недостающих сегментов у разбитых сосудов. «Что бы это значило? — думал он. — Какое-то повествование? Но о чем?»

— Мне не нравится эта чернота, — проговорила Мали. — Все черное здесь, на дне, внушает мне тревогу. — Закончив рассматривать сосуд, она немного отплыла в сторону. — Мы будем подниматься? — спросила она, с каждой секундой все больше нервничая. — Мне что-то не хочется оставаться здесь и добровольно отдать жизнь за какой-то дрянной горшок. Ей-богу, горшки для меня не самое важное на свете.

— Что ты можешь сказать о коралле? — спросил Джо.

— Коралл отделен от сосуда не раньше шести месяцев назад, — ответила Мали. Она отломила кусочек коралла, открыв еще больше поверхность сосуда. — Будь у меня инструменты, я бы убрала все остальное за пару минут.

Теперь рисунок был лучше виден. Джо рассмотрел фигуру человека, одиноко сидящего в пустой комнате. На второй панели был изображен торговый межпланетный корабль. На третьей снова человек (очевидно, тот же самый), занятый ловлей рыбы — видно, как он вытаскивает из воды огромную черную рыбину. Здесь и расплывалась черная глазурь, которая так насторожила Мали: цвет рыбины. Следующий рисунок не разглядеть: его закрывал коралл. Но за сценой ловли следовало что-то еще. Рыба — явно не последний сюжет в серии рисунков. За ним следовала по крайней мере еще одна картина, а возможно, и две.

— Это глазурь «фламбе», — рассеянно произнес Джо. — Как я и думал, из восстановленной меди. Но в некоторых местах она выглядит наподобие так называемого «сухого листа»; если б я не знал лучшего, я бы...

— Ты все-таки педант и эстет, — зло сказала Мали, — ты законченный болван. Я ухожу. — Она приподнялась, отстегнула соединявший их кабель и вскоре исчезла из виду, лишь свет фонаря мерцал вверху. Джо остался наедине с сосудом и с Черным храмом. Стояла тишина. И полное отсутствие всего живого. Ни единой рыбы не проплывало мимо; они словно сторонились Черного храма и его окрестностей. «Мудрые твари, — подумал Джо. — Столь же мудрые, как Мали».

Он в последний раз окинул долгим и грустным взглядом мертвую громаду храма, который никогда не был живым. Наклонившись над сосудом, Джо резко потянул его кверху, отложив в сторону фонарь. Сосуд распался на множество осколков; их тут же унесло течением, и перед ним остались лишь те куски, которые по-прежнему находились в плену у коралла.

Восстановив равновесие, Джо вновь ухватился за оставшийся фрагмент и дернул кверху. Окостеневший коралл сопротивлялся, продолжая удерживать осколки, но потом постепенно высвободил их. Сжимая добытый фрагмент в руке, Джо заспешил наверх.

На осколке находились остальные две панели рисунка-повествования.

Вынырнув на поверхность, Джо сбросил маску и, раскачиваясь на волнах, принялся рассматривать осколок с помощью фонарика.

— Что это? — спросила Мали, подплыв к нему; она плыла короткими, сильными гребками.