Гоминиды

И сейчас, возможно – лишь возможно – такой источник был найден. Этот неандерталец никак не может быть настоящим, думала Мэри, но если он всё же настоящий…

Мэри закрыла компьютер и посмотрела в иллюминатор. Под ней простирался пейзаж Северного Онтарио, усыпанный обнажениями скал Канадского щита и утыканный осинами и берёзами. Самолёт начал снижение.

* * *

Рубен Монтего понятия не имел, как выглядит Мэри Воган, но, поскольку на самолёте «Инко» не было других пассажиров, он опознал её без труда. Это оказалась белая женщина под сорок с волосами медового цвета, темнеющими у корней. В ней было, наверное, килограмм пять лишнего веса, а когда она подошла ближе, Рубен ясно увидел, что она мало спала в эту ночь.

– Профессор Воган, – сказал Рубен, протягивая руку. – Я Рубен Монтего, врач с шахты «Крейгтон». Спасибо, что приехали. – Он указал на молодую женщину, с которой приехал в аэропорт. – Это Джиллиан Риччи, пресс-секретарь «Инко»; она о вас позаботится.

Рубену показалось, что Мэри была очень обрадована тому, что её будет сопровождать молодая привлекательная женщина; возможно, профессор была лесбиянкой. Он потянулся за чемоданчиком, который Мэри держала в руках.

– Позвольте вам помочь.

Мэри отдала ему чемодан, но держалась рядом с Джиллиан, а не Рубеном, когда они шли под летним солнцем через посадочное поле. Рубен и Джиллиан были в солнцезащитных очках; Мэри же щурилась от яркого света – очевидно, она не подумала захватить с собой очки.

Когда они подошли к тёмно-красному «Форду Эксплореру» Рубена и Джиллиан потянулась к дверце заднего сиденья, вежливо уступив переднее гостье, Мэри остановила её.

– Нет-нет, лучше я там сяду, – сказала она. – Я… мне надо вытянуть ноги.

Её странное заявление на мгновение повисло в воздухе, потом Джиллиан слегка пожала плечами и пошла к передней двери.

Они поехали прямиком в медицинский центр Сент-Джозеф, который находился на Парижской улице, прямо за зданием Музея Севера в форме снежинки. По дороге Рубен вкратце рассказал о случившемся в обсерватории и о странном человеке, которого там нашли.

Въезжая на больничную парковку, Рубен заметил три фургончика местных телестанций. Больничная охрана, разумеется, не пускает журналистов к Понтеру, но, очевидно, журналисты держат эту историю под неусыпным наблюдением.

Когда они вошли в палату 3-G, Понтер смотрел в окно, обратив к ним свою широкую спину. Он махал кому-то – и Рубен сообразил, что с улицы его, должно быть, снимают телекамеры. Знаменитость, идущая на контакт, подумал он. Журналисты будут от парня без ума.

Рубен вежливо кашлянул, и Понтер обернулся. На фоне дневного света, льющегося из окна, его всё ещё было трудно разглядеть. Но когда он шагнул вперёд, Рубен с удовлетворением проследил, как у Мэри от первого же брошенного на неандертальца взгляда отвисла челюсть. Она говорила, что мельком видела Понтера по телевизору, но это, похоже, никак не подготовило её к встрече с реальностью.

– Вот тебе и Карлтон Кун, – пробормотала Мэри, по-видимому, придя в себя.

– Что вы сказали? – резко обернулся к ней Рубен.

Мэри сначала опешила, потом смешалась.

– О, нет, простите[28]. Карлтон Кун, американский антрополог. Он утверждал, что если неандертальца одеть в костюм от «Брукс Бразерс», то он легко сойдёт за обычного человека.

– Ах. – Рубен кивнул. – Доктор Воган, позвольте представить вам Понтера.

– Здравствуйте, – донёсся женский голос из импланта на запястье.

Рубен увидел, как глаза Мэри удивлённо расширились.

– Да, – сказал он, кивнув. – Эта штука у него на руке разговаривает.

– Что это такое? – спросила Мэри. – Говорящие часы?

– Нечто гораздо большее.

Мери наклонилась, чтобы рассмотреть поближе.

– Я не узнаю этих цифр, если это цифры, – сказала она. – И… вам не кажется, что они сменяются слишком быстро?

– У вас верный глаз, – подтвердил Рубен. – Да, так и есть. Используются десять различных цифр, хотя я таких значков никогда не видел. И я засекал время – они сменяются каждые 0,86 секунды, что, если посчитать, оказывается в точности одной стотысячной частью дня. Другими словами, это десятичная система отсчёта времени, основанная на продолжительности земных суток. И, как вы можете видеть, это весьма продвинутый прибор. Дисплей не жидкокристаллический; я не знаю, какой именно, но изображение на нём чётко видно под любым углом и при любом освещении.

– Меня зовут Хак, – произнёс имплант на левом запястье странного человека. – Я – компаньон Понтера.

– Ах, – сказала Мэри, выпрямляясь. – Э-э… рада познакомиться.

Понтер произвёл серию низких звуков, которые Мэри не смогла разобрать.

– Понтер тоже рад, – перевела компаньон.

– Мы провели утро за изучением языка, – сказал Рубен Мэри. – Как видите, мы довольно далеко продвинулись.