Голый завтрак

Ну а Честер Хут разобрал лачугу того ниггера и снова поставил ее позади своего дома в Блед-Вэлли. Занавесил все окна черной материей, а что внутри творится — об этом лучше помолчим... Больно уж странные у этого Честера привычки... Да, короче, было это как раз там, где раньше стояла лачуга ниггера, прямо напротив дома Старика Брукса, который каждую весну сносит наводнением, только тогда Брукс там еще не жил... Там жил малый по фамилии Скрэнтон. А участок тот размежевали еще в 1919 году... полагаю, вам известно, что этим делом занимался и ваш хозяин... А парень по имени Хамп Клэренс попутно колдовал с водой и рыл колодцы... Тоже славный малый, лучше парня, чем Хамп Клэренс, в Зоне не сыщешь... Вот именно там или где-то около я и наткнулся на Теда Спигота, он дрючил какого-то грязного уличного молокососа.

Ли откашлялся. Управляющий взглянул на него поверх очков:

— Если позволишь, приятель, сперва я договорю, а потом займусь твоим делом.

И он окунулся в историю о том, как ниггер подхватил гидрофобию от коровы.

— Папаша мне и говорит: «Брось свои дела, сынок, пойдем глянем на этого полоумного ниггера...» — ниггера того приковали цепью к кровати, и он голосил, как корова... Насмотрелся я на этого черномазого вволю. Ну что ж, прошу извинить, но у меня дела в Тайном Совете. Хи-хи-хи!

Ли в ужасе слушал. Окружной Управляющий нередко уединялся и неделями удовлетворял тайную страсть к скорпионам и каталогам универмагов Монтгомери. Бывало и такое, что помощники взламывали дверь и выносили его на воздух в состоянии крайнего истощения. Ли решил пустить в ход свой последний козырь.

— Мистер Анкер, — сказал он, — я обращаюсь к вам, как один Южный Боров к другому. — И он извлек из кармана членский билет общества Южных Боровов, напоминание о своих юношеских годах, когда он шарил по карманам пьянчуг.

Управляющий недоверчиво взглянул на билет.

— Что-то не похож ты на настоящего откормленного Южного Борова... Что ты думаешь о евре-е-е-е-ях?..

— Сами знаете, мистер Анкер, еврей только и хочет, что отдудонить молодую христианку... В один прекрасный день мы с этим покончим.

— Ну что ж, для городского парня ты рассуждаешь разумно... Выясните, чего он хочет, и всё сделайте... Он славный малый.

Интерзона

Единственным уроженцем Интерзоны, который никого не домогается сам и никому не нужен, является шофер Эндрю Кейфа, и со стороны Кейфа это не жеманство и не извращение, а удобный предлог для разрыва отношений со всеми, кого он не желает видеть: «Вчера вечером вы пытались заигрывать с Аракнидом. В своем доме я вас больше принимать не смогу». Люди в Зоне то и дело отключаются, не важно, пьют они или нет, и ни один не может наверняка сказать, что не приставал к столь малопривлекательной персоне, как Аракнид.

Аракнид — никчемный шофер, едва способный управлять автомобилем. Как-то раз он сбил беременную женщину, ковылявшую с гор с мешком древесного угля за спиной, и та прямо на улице выкинула окровавленного мертвого ребенка, а Кейф вышел, уселся на обочину и, помешивая палкой кровь, принялся дожидаться, когда полиция, допросив Аракнида, арестует наконец женщину за нарушение Санитарного кодекса.

Аракнид — отталкивающе уродливый молодой человек с вытянутым лицом странного синевато-серого цвета. У него крупный нос и огромные желтые лошадиные зубы. Подыскать привлекательного шофера может кто угодно, но Эндрю Кейф не нашел бы никого, кроме Аракнида. Кейф — блестящий молодой романист-декадент, живущий в перестроенной уборной близ публичных домов туземного квартала.

Зона — это одно громадное строение. Стены комнат сооружены из пластичного цемента, который деформируется, давая людям пристанище, однако, если одна из комнат переполнена, раздается негромкий шлепок и кто-нибудь прямо сквозь стену протискивается в соседнее жилище, то есть на соседнюю кровать, поскольку комнаты состоят в основном из кроватей, на которых и заключаются все торговые сделки Зоны. От гула секса и коммерции Зона ходит ходуном, как огромный растревоженный улей.

— Две трети от процента. От этой цифры я не отступлюсь даже ради моих мужланов.

— Но где накладные, любимый?

— Не там, где ты их ищешь, милый. Это же так ясно.

— Партия джинсов в комплекте с накладными яйцами. Сделано в Голливуде.

— В Голливуде, Сиам.

— Шикарного американского покроя.

— Какие комиссионные?.. Комиссионные... Комиссионные.

— Да, золотко, судно, груженное возбудителем, сделанным в Южной Атлантике из натурального китового дрека, которое в настоящее время содержится Министерством здравоохранения на карантине в Тьера-дель-Фуэго. Комиссионные, дорогуша! Если мы сумеем его оттуда вытащить, то заживем припеваючи. (Китовый дрек — это признанное вредным вещество, которое образуется в процессе разделки кита и выдерживания его на солнце. Отвратное рыбное месиво, запах которого разносится на много миль. Никто еще не нашел ему применения.)