Голый на маскараде

Так оно и оказалось – когда Леня вошел в школьный спортивный зал, то там вместо мелодии рояля звучали звериные вопли, ухание и удары, поскольку шли занятия секции карате-дуй-плюй-в-чай, (определение Васи-Блина) которые вел опять же одноклассник Лени – Боря Рымников. Отличился в свое время он тем, что сразу после выпускного вечера сел в тюрьму, и прокуковал там два года за хулиганку. Но на свободу вышел опамятовавшись, по быстренькому обженился опять же на однокласнице Людке Ромейко и теперь преподавал мордобойное искусство в частном охранном агенстве, а за символическую плату вел группу в родной школе.

С десяток парнишщек в белых халатах колошматили друг друга почем зря, а Борька заметил Леню, шагнул к нему, сложил руки «лодочкой», отвесил поясной поклон и сладким голосом пропел.

– Доброго здоровья вам, Леня-сан! Пусть всегда светит над вашей судьбой восходящее солнце благоденствия!

– Ты что, заболел? – спросил Леня, а Борька ответил шепотом.

– Не нарушай мне методику занятий. Я здесь не Борька, зови меня «сенсей» и не обижайся.

Так значит получалось – если маэстро Вася-Блин наладил в своих группах аристократическую манеру отношений, то сенсея Борю Рымникова перекосило в сторону самураев и камикадзе. Одноклассники шли своими дорогами жизни – один Леня плыл, куда его гнал переменчивый и легкомысленный ветер судьбы. Откровенней сказать – никуда не плыл, по причине необоримой лени своей.

Он тоже сложил руки «лодочкой», отвесил поклон и пропищал.

– Зраствуйте, сенсей-сан! Пусть карманы ваши всегда будут набиты деньгами!

– Дурень, – ответил Борька. – Во время занятий говорят только о вещах возвышенных, а не о башлях. Вася тебя не дождался, сказал, что будет «У Тимофея». Уже ждет тебя там. Хочешь полчасика порабатать на татами? Что-то ты погрузнел, лишнего жирка поднакопил.

– Обойдусь, – ответил Леня, покосившись на взопревших каратистов, которых измочалила тяжелая тренировка.

– Нечем тебе помочь не надо? – спросил Борис.

– В чем помочь?

– Не знаю. У Васеньки нашего вид был такой озабоченный, будто он в штанах ежа прятал. Вы оба не в передряге?

– Да нет, вроде...

– А то смотри. Моя команда к вашим услугам. – Борька кивнул на своих учеников.

Что да, то да: имея таких молодцов под рукой, многое можно свершить, и вторично в тюрьму сесть – тоже. Борька уловил мысль Лени и заметил.

– Ну, сам понимаешь, любые действия в рамках закона.

– Ага. Запомню. А у тебя есть проблемы?

– Есть. – нахмурился сенсей. – Но ты не поможешь.

– Ну?

– Мой парнишка в детский сад должен пойти. А до сих пор какает стоя, как конь. Никак к горшку не приучим.

– Так и что?

– Как что?! Засмеют его!

– Где? В детском саду?

После того, как Боря сообщил, что Людка через полтора месяца снова родит ещё одну, по плану – каратистку, Леня сказал, что придет на крестины, на чем они и простились, опять же с церемонными поклонами на восточный манер.

Леня уселся за руль «волги» и собрался было помчаться на встречу с Васькой к «Тимофею», но тут же с огорчением вспомнил, что машину следовало вернуть на стоянку фирмы – благорасположение Куравля имело свои границы и злоупотреблять им не следовало.

Через полчаса Леня поставил автомобиль на положенное ему место во дворе фирмы, сдал было ключи механику Петракову (тот занял пост Акмалова), а он сказал удивленно.

– Ленчик, наш Куравель машину персонально закрепили за тобой. Катайся, коли разрешают!

– Точно?! – едва не задохнулся Леня.

– Точней некуда. Давай я тебе противоугонку секретную поставлю за пятнадцать минут и держи авто при себе, как гусар коня.

– Хорошо. А я пойду Степ-Степу «спасибо» скажу, наш шеф просто дед Мороз!

– Скажи, скажи, если он ещё домой не ушел.

Механик оказался прав – служащие фирмы уже разошлись, лишь главный бухгалтер Сенчукова корпела в своем кабинете, но она всегда любила торчать на работе вечерами.

Леня толкнулся в свой кабинет совершенно непреднамеренно, даже причин к тому не имел. Распахнул дверь и – замер на пороге, не сообразив сразу смысла открывшейся панорами. Дверцы его стола были распахнуты, ящики наполовину вытянуты наружу, кое-какие бумаги лежали на полу.

А в следующий момент Леня увидел торчавшие из-за тумбы соседнего стола – ноги в стоптанных ботинках. Коричневых, итальянских ботинках, купленных Мартыновым зимой.

Леня закостенел в дверях, не зная, смеятся ему или плакать от стыда. Получалось, что застигнутый на месте своей шкодливости Мартынов, подобно страусу, спрятал башку за стол, выпятив наружу задницу и ноги в итальянских ботинках! И что такого он мог искать в столе Лени?!

Удивление в душе сменилось растеренностью, Леня поспешно прикрыл за собой дверь и помчался к лестнице.

– Волохов, стой! – услышал он за собой уже на марше первого этажа.

Мартынов, красный и всклокоченный, метнулся к нему вниз по лестнице. По взмокшему лицу его плавала блудливая улыбка, а глаза бегали по сторонам.

– Волохов, ты не подумай чего такого..

– Николай, я ни о чем не подумал. – быстро ответил Леня. – Ничего не было. Ладно, ерунда. Все в порядке.