Голый конунг

Да и Восточная и Западная Европы сами, без помощи и посредничества скандинавов (к тому же «скандинавы, – констатировал Д. Щеглов, – никому не известны как торговцы, их знают по берегам всех европейских морей только как разбойников!»[370]), напрямую, а не дальним и, следовательно, намного более затратным и намного более опасным кружным путем через Скандинавию, вели широкую торговлю между собой. Как отмечается в литературе, из Среднего Поднепровья, например, «торговые пути уходили к Карпатам и в Подунавье, от Днепра по Припяти и Березине к Неману, далее на Балтику… Источники позволяют предполагать существование, по крайней мере, с середины IX в. трансъевропейской системы дорог, в широтном направлении тянувшихся от Пиренейского полуострова до Хазарии. До Среднего Поднепровья они проходили через Южную Францию, Восточную Баварию, Моравию и Малую Польшу»[371].

А каролингские мечи, которые швед Т.Ю. Арне жестко увязал с норманнами (после чего они вошли в научное обращение под названием «норманнские мечи»), имели хождение по всей Европе и обнаружены там, где норманнов никогда не было (в Чехии, в землях южных славян)[372], могли спокойно попадать к восточным славянам также и через их близких сородичей, с которыми у них были самые непосредственные и самые разнообразные связи, – южнобалтийских славян, покупавших оружие в империи Каролингов. Еще в 805 г. Карл Великий «запретил немецким купцам ездить в Славянскую землю и назначил только три пограничных города, куда могли приходить славянские купцы для сделок с немцами». При этом особенно строго запрещалось продавать славянам «оружие и брони»: «у того, кто вез оружие к славянам, весь товар отбирался и половина разделялась поровну между сыщиком и смотрителем торгового пункта; только другая половина поступала в казну»[373]. Причем торговля южнобалтийских и восточноевропейских славян занимала ведущее место во всей балтийской торговле (именно посредством славян скандинавы постепенно втянулись в балтийскую торговлю, о чем говорит заимствование ими славянских слов, связанных с этой деятельностью: torg – торг, рынок, торговая площадь, besman – безмен и др.). Да и торговле этой способствовал давно наезженный и безопасный путь.

Как отмечал Адам Бременский (ок. 1070), от знаменитого Волина (Юмны), что находился в устье Одера и который хронист характеризует как «крупнейший из всех расположенных в пределах Европы городов…», богатый «товарами всех северных народов, нет ни одной диковинки, которой там не было бы», до Новгорода доходят за 14 дней под парусами, при этом еще отметив присутствие русских купцов в Волине[374] (о том, что Волин, в разы превосходящий своими размерами и численностью жителей и шведскую Бирку, и датский Хедебю, и уступающий, по представлению западных информаторов, только одному Константинополю, был главным центром торговли на Балтике и главным торговым партнером Руси говорит тот факт, что около него обнаружена почти треть всех кладов Поморья[375]). По заключению А.Г. Кузьмина, время Адама Бременского было «время не зарождения, а угасания пути, наиболее интенсивно функционировавшего в IХ – Х вв.». Само же его сложение историк относил к концу VIII в., когда «города южной Балтики начинают торговать с Востоком через Булгар»[376].

Беря во внимание недавно открытые в Нижнем Поволховье Любшанское городище (в 2 км севернее Старой Ладоги), возведенное в последней четверти VII – первой половине VIII в. и запирающее вход из Балтийского моря в глубь материка, следовательно, в речные системы, ведущие к Каспийскому и Черному морям, и в Юго-Восточном Приильменье Городок на Маяте, вал которого датируется VI–VII вв. и чьи древности связаны с южнобалтийскими славянами, можно говорить о начале складывания пути, связывавшего Южную Балтику с Северо-Западом Руси, к очень раннему времени (и что его с самого начала полностью контролировали славяне, в связи с чем лишь только с их разрешения им могли воспользоваться чужаки, например скандинавы, и таким образом попасть в пределы Восточной Европы)[377].

Выше я привел мнение замечательного исследователя и истинного антинорманниста советской эпохи В.Б. Вилинбахова, который в 1963 г., говоря о заселении Новгородской земли южнобалтийскими славянами, отметил, что они могли продвигаться «вдоль южного побережья Балтийского моря или прямо по самому морю, оседая в устьях рек и на берегах Ладожского озера», что сопки «волховского типа группируются вдоль водных систем, непосредственно связанных с Балтийским морем», и что они «появились в Приладожье со стороны Балтийского моря, непосредственно из западнославянских земель» (и речь при этом ученый вел о VI–VII вв.)[378].