Голый конунг

Но это не ошибка, а именно вытекающая из системы взглядов фальсификация, которая вряд ли может принадлежать действительно солидному и честному ученому. И Мельникова данную «ошибку», что хорошо понимает Клейн, никогда не признает. Потому как ей придется признать тогда еще много такого рода «ошибок», что навсегда ее похоронит не только как «солидного и честного ученого» (или, по оценке Пчелова, «одного из ведущих современных специалистов по Древней Руси»[493]), но и как ученого вообще. Не поздоровится, понятно, и норманнизму.

Назову некоторые из таких «ошибок» Мельниковой, которые также носят принципиальный характер.

Например, она утверждает, что «в Скандинавии до XI в. города отсутствовали…»[494]. Хотя и это признание прямо показывает, что варяги и русь, занимавшиеся активным строительством городов на Руси задолго до XI в., не могут быть скандинавами, но все же иной век появления городов в Швеции называют сегодня шведские ученые. А они, например Х. Андерссон, Т. Линдквист, М. Шеберг, подчеркивают, что по-настоящему строительство городов их предки начали лишь только в конце XIII в.: Ледосэ и Аксвалль в Вестергетланде, Кальмар в Смоланде, Боргхольм на Эланде, Стегеборг в Эстергетланде, а также в районе озера Меларен Нючепинг и Стокгольм. Причем Х. Гларке и Б. Амбросиани отмечают, что в XI в. в Скандинавии начали появляться лишь небольшие поселения сельского типа, да и то только в земледельческих центрах[495]. И такие выводы шведской науки, а их скандинавист Мельникова знает, еще более отделяют наших варягов и русь от скандинавов, до конца XIII в. не имевших собственной городской культуры.

В данном случае не мешает вспомнить и Сигтуну Мурашевой, принцип планировки которой она увидела на киевском Подоле и увязала ее со шведами (да и Петрухин говорит об открытии «варяжского вика» времен Олега в Киеве: планировка древнейших городских кварталов на Подоле «повторяет планировку, характерную для балтийских «виков»; схожую планировку имели прибрежные кварталы Ладоги и Гнездовского поселения»[496]). Но шведы не могли планировать в Киевской Руси ни одного города вообще, потому как этого дела не знали даже и после ее распада. Да и сама Сигтуна возникла значительно позже Киева. Как говорил про нее шведский археолог Х. Андерссон, что «застройка, характеризующая плотно населенный пункт, прослеживается в XI в.» и что наличие торговли и ремесла также относится к этому времени[497]. Вернее будет тогда сказать, используя сравнение Мурашевой, что это русские славяне основали и распланировали Сигтуну, как и другие города «средневековой Швеции».

То, что Мельникова не брезгует изготовлением фальшивок, особенно видно из следующего примера, в котором она манипулирует веками, стараясь придать своим псевдо-лингвистическим рассуждениям вид, как верно выразилась Грот, «под старину» (эти манипуляции выделены мною курсивом).

Так, в 1999 г. она в учебном пособии для студентов вузов утверждала, оперируя очень любимым норманнистами волшебным словечком «предполагается», что «Русь» восходит «к древнескандинавскому корню rōp-, производному от германского глагола *rōwan, «грести», «плавать на весельном корабле» (ср. др. – исл. róa). Слово *roP(e)r (др. – исл. róðr) означало «гребец», «участник похода на гребных судах»… Так, предполагается, называли себя скандинавы, совершавшие в VII–VIII вв. плавания в Восточную Прибалтику (курсив мой. – В.Ф.) и в глубь Восточной Европы, в Приладожье, населенные финскими племенами», которые «усвоили их самоназвание в форме ruotsi, поняв его как этноним (таково значение этого слова и его производных в современных финских языках). Включившиеся в финно-скандинавские контакты восточные славяне заимствовали местное обозначение скандинавов, которое приобрело в восточнославянском языке форму русь»[498].

Но в 2011 г., т. е. спустя 12 лет, Мельникова сообщала учителям в издании «История. Научно-методический журнал для учителей истории и обществознания», что имя «Русь» «к древнескандинавскому корню rōþ-, производному от германского глагола *rōwan, «грести», «плавать на весельном корабле» (ср. др. – исл. róa). Слово *roþ(e)R (др. – исл. róþr) означало «гребец», «участник похода на гребных судах»… Так, предполагается, называли себя скандинавы, совершавшие в V в. плавания в Восточную Прибалтику (курсив мой. – В.Ф.) и уже в VII–VIII вв. проникавшие вглубь Восточной Европы, в Приладожье, населенное финскими племенами», которые «усвоили их самоназвание в форме ruotsi, поняв его как этноним (таково значение этого слова и его производных в современных финских языках: Ruotsi – «Швеция», ruotsalainen – «швед»). Включившиеся в финно-скандинавские контакты переселявшиеся на север восточные славяне заимствовали местное обозначение скандинавов, которое приобрело в восточнославянском языке форму русь»[499].