Голубой Марс

А Энн и вправду выглядела сильно недовольной. И это в каком-то смысле обнадеживало, поскольку отсутствие чувств было бы крайне дурным знаком, но она по-прежнему казалась достаточно эмоциональной. По крайней мере, большую часть времени. Случалось, она сосредотачивалась на камнях так усиленно, что, глядя на нее, можно было подумать, что она одержима страстью, подобной страсти антиквара, и Сакса такие моменты окрыляли. А иные разы казалось, что она просто делала что-то автоматически, погружаясь в ареологию в отчаянной попытке оттеснить от себя настоящее, недавнюю историю или само отчаяние, а может, и все сразу. В такие минуты она выглядела лишенной всякой цели – не прекращала рассматривать самые любопытные формы рельефа, мимо которых они проходили, и не отвечала на вопросы о них. То немногое, что Сакс прочитал о депрессии, насторожило его: в таких случаях мало что можно было сделать, человеку следовало принимать таблетки, чтобы ее побороть, и даже это ничего не гарантировало. Но предложить ей принимать антидепрессанты было почти тем же, что и заговорить о самом лечении, так что он не мог поднимать эту тему. Да и разве отчаяние и депрессия – одно и то же?

Растений, к счастью, здесь оказалось совсем мало. Земля Темпе не походила ни на Тиррену, ни даже на склоны ледника Арена. Вот что бывало без активного ухода – мир по-прежнему состоял по большей части из скал.

Темпе находилась на небольшой высоте, здесь был влажный климат, а всего в паре километров на севере и востоке начинался ледяной океан. И над всем южным берегом нового моря пролегали разные маршруты многочисленных «Джонни Яблочное Зернышко», бывшие частью проекта «Биотик», запущенного несколько десятилетий назад, когда Сакс попал в Берроуз. Поэтому, если хорошенько присмотреться, можно было увидеть лишайники. И участки каменистой пустыни. И несколько кривых деревьев, наполовину засыпанных снегом. Все эти растения – за исключением лишайников, разумеется, – страдали в этот период смены северного лета на зиму. Здесь уже ощущалась миниатюрная осень в оттенках мелких листьев вцепившейся в землю кёнигии, крошечных лютиков и, да, арктической камнеломки. Краснеющие листья служили своего рода маскировкой на фоне янтарных пород, и Сакс частенько замечал растения только тогда, когда наступал на них. И, разумеется, поскольку он вообще не хотел привлекать к ним внимания Энн, то, наступая на них, он лишь бросал быстрый оценивающий взгляд и шел дальше.

Они взобрались на торчащий холмик, возвышающийся над каньоном к западу от убежища, и увидели: великое ледяное море, все в оранжевых и медных оттенках. Заняв долину одним огромным махом, оно образовало собственный гладкий горизонт, тянущийся от юго-запада к северо-востоку. Изо льда торчали обточенные столовые горы, напоминавшие морские утесы скальных островов. Эта часть Темпе должна была стать воистину одним из самых впечатляющих побережий Марса, где нижние края некоторых борозд, заполнившись, превратятся в длинные фьорды или лохи. А один прибрежный кратер находился прямо на уровне моря и размыкался с его стороны, образуя идеальную круглую бухту километров в пятнадцать поперек и с двухкилометровым входным фарватером. Дальше на юге обточенная земля у подножия Большого Уступа должна была создать настоящий Гебридский архипелаг, многие острова которого были бы видны с утесов большой земли. Да, впечатляющее побережье. Это уже сейчас можно заметить, если взглянуть на разломы ледяного покрова в закатном свете.

Но, конечно, об этом не стоило говорить вслух. И вообще нельзя было упоминать ни лед, ни зазубренные ледяные скалы, разбросанные по новому берегу. Эти скалы сформировались в результате процесса, о котором Сакс не знал. Хоть это и было ему любопытно, но обсуждать это он также не мог. Он мог лишь хранить молчание, как человек, нечаянно забредший на кладбище.

Смущенный, Сакс опустился на колени, чтобы рассмотреть тибетский ревень, на который он едва не наступил. Маленькие красные листочки в соцветиях на красном стебле.

Энн заглянула через его плечо:

– Завял?

– Нет.

Он оторвал несколько мертвых листьев с наружной части соцветия, показав ей, что ниже росли более яркие.

– Они уже твердеют к зиме. Их обманула потеря света. – И, будто говоря с самим собой, Сакс продолжил: – Вообще многие растения погибнут. По ночам сейчас происходит тепловой переворот, – то есть температура воздуха опускается ниже температуры земли. – Это серьезное вымерзание. И то растения переносят его лучше, чем переносили бы животные. Насекомые тоже на удивление хорошо справляются, учитывая, что они – просто маленькие емкости с жидкостями. У них есть криопротекторы. Думаю, они способны пережить что угодно.

Энн все еще изучала растение, поэтому Сакс замолчал. «Оно живо, – хотел сказать он. – А поскольку все элементы биосферы зависят от существования друг друга, то оно и часть тебя, твоего тела тоже. Как ты можешь его ненавидеть?»

Но опять же – она даже не проходила лечение.