Голубой Ютон

Попутешествовать Тихону пришлось немало. Еще когда его отец встал, наконец, на ноги и организовал собственную торговлю, Тихону – как старшему сыну – пришлось обучаться тонкому искусству выгодной торговли сопровождая отца в его походах. Чуть позже он даже почти год провел вдали от родного Херсонеса в землях северных варваров. Где освоил и их язык в дополнение к родному греческому и почти уже родному латинскому. В дальнейшем это знание ему очень сильно пригодилось в деле приумножения богатств: сейчас через его торговый дом от северных варваров в Рим (и куда как в больших количествах к Сасанидам) потоком шли меха. Таким потоком, что Тихон не счел большим расходом даже покупку мрамора для отделки нового дома в Пантикапее – а ведь камень везли сразу на дюжине лапидарий. Правда этот поток давно уже не нуждался в присутствии на северном торге самого Тихона – но ведь искусство торговли заключается в том числе и в выборе самого выгодного товара.

Когда приказчик сообщил, что следующим летом на торге ожидается большая партия электрона, купец решил сам попытаться купить драгоценный камень. Его ожидания не оправдались: камни были мелкие и тусклые, к тому же продавец уже сговорился о их продаже с другим купцом, прибывшем из Сасанидского царства – в общем, Тихон не очень расстроился тому, что сделка не состоялась. И тем более не расстроился, узнав, что те, кто заказал его приказчику несколько слитков свинца, продают на торге пурпурную ткань. А когда главная в этой компании запросто пообещала к следующему лету привезти на торг – специально для него – сразу четыреста пятьдесят локтей драгоценной материи, он понял, что боги решили его вознаградить за многолетние тяжкие труды.

Да, цены – причем римские – эта пурпуровласая дева хорошо знала, но в торговле пурпуром и одна десятая прибыли составит сумму немалую. А если учесть, что в оплату ей нужны были даже не деньги, а разные металлы, которые можно было купить гораздо дешевле, чем объявляют на римских рынках, торговля становилась исключительно интересной. К тому же дева сказала, что может предложить ткани и многих других цветов, и даже дала пяток лоскутков «чтобы убедиться, что краски не выцветают от стирки и от времени». Да, эти ткани будут дешевле пурпурных, но в Риме денег много, а красок мало, так что если прибыль от сделки с пурпуром направить на прочие ткани…

Еще придется младшего брата сюда привезти. Да, он неплохо торговал с персами, но по сравнению с тем, что может дать торговля здесь, его доходы выглядели смешными. А допускать до этих… Тихону местные купцы сказали, что это одна из богинь на торг приехала, но пусть называет себя как хочет… главное, не дать им начать торговлю с другими купцами. Четыреста пятьдесят локтей пурпура – это много даже для императора… но на двух купцов столько уже не хватит.

Только через два дня после сделки, когда торговая лодья вышла на Волгу, Тихон сообразил, что он не спросил у этой… богини, а не сможет ли та ему и пурпурную шерсть продать. Хотя… раз уж боги решили ему помочь, спросить он успеет. И не только спросить.

Тезис Веры Сергеевны «химия – это жизнь» ни у кого не вызывал ни малейших сомнений сразу после того, как она изготовила фосфид алюминия, не позволивший разным насекомым сожрать запасы зерна и желудей. Затем она «сотворила» синтетическое масло для моторов, сделала большую часть работы для производства текстильных красок – да и вообще все почти ежедневно, если не ежечасно, пользовались тем, что пожилая химичка успела наделать. Причем чаще всего пользовались, жалея, что она не смогла наделать этого побольше. Поэтому, когда она предложила перейти к «по-настоящему крупнотоннажному производству», все, кто мог хоть в чем-то ей помочь, прилагали все силы для скорейшего достижения результата.

И результат – в виде трех очень немаленьких (для небольшого поселка немаленьких) цехов проявился перед самым Новым годом. В одном цехе стояли сразу три выстроенных из глиноземных кирпичей печи, которые превращали уголь в водород. Технология использовалась старинная, еще «дореволюционная»: уголь сначала в печи горел и от этого раскалялся, затем в него закачивался перегретый водяной пар – а из того, что получалось, водой вымывался угарный газ.

Во втором цеху стояли четыре здоровенных осушительных агрегата, в которых водород, проходя через негашеную известь, расставался с парами воды. А затем, в третьем цехе, водород, смешанный с азотом (полученным из «выхлопных газов» печи первого этапа, тоже очищенных от углекислого и угарного газа и осушенным) в набитой пористым железом трубе превращался в аммиак. Из которого тут же делалась азотная кислота, по десять-двенадцать литров в сутки…